Серебряная лоза
Шрифт:
Но здесь он неожиданно почувствовал, как к нему вернулась жизнь. Будто был похоронен заживо, но вдруг вернулся.
Он разглядел на балконе компанию молодёжи — они смеялись, у одного в руках бокал, у другого папироса. И он стоял там, с ними, смеялся и шутил.
Проехал встречный экипаж, открытый, несмотря на холодный день. В нём торопились куда-то нарядные господин и дама. И хвостатый как будто присоединился к ним, помчался, задыхаясь от бьющего в лицо ветра, в самом лучшем костюме, который только можно достать за деньги.
Он был каждым
Он рассмеялся.
— Рад видеть, что ты приходишь в себя, — сказал торговец, покосившись на хвостатого.
— Скажи, в который уже раз мы едем с тобой вот так, Эдгард? — спросил Ковар, улыбаясь. — Ты помнишь, чтобы хоть у одной из этих поездок был хороший повод?
— Мы ещё живы и относительно свободны — это уже достаточно хороший повод, — ответил его спутник, потянул из пачки папиросу и закурил прямо на ходу.
Хвостатый наслаждался дорогой. Ему доставляли удовольствие и тесные комнатки захудалых гостиниц, и шум городов, через которые лежал путь, и дым фабричных труб, и вид бескрайних пустошей, над которыми было столько неба, иногда даже не серого. Его радовал стук дождя по крыше экипажа, и даже сырой ветер, и грязь под ногами. Может быть, это напоминало ему о прежних временах, когда он ещё обращал внимание на то, что творится вокруг, и был моложе и счастливее.
Лишь в городе Пара он оробел.
— Эдгард, а ждут ли меня во дворце? Может, мастерская давно занята кем-то другим, а обо мне позабыли?
— Даже не надейся. Думаешь, по доброте душевной я мотался тебя проведывать эти годы? Мне было велено приглядывать за тобой, как и прежде, а сейчас я должен доставить тебя обратно. Это приказ правителя.
Господин Ульфгар лично сообщил своему мастеру, что рад его возвращению.
— Мне докладывали о твоих успехах на севере, — с едва заметным кивком произнёс он. — Я доволен. Полагаю, теперь для тебя и здесь найдётся работа. Какой желаешь награды? Проси, ты заслужил.
— Прошу, позвольте мне брать и другие заказы, — дерзко произнёс хвостатый. — Не только ваши. И порекомендуйте меня людям вашего круга.
Седые брови правителя чуть приподнялись.
— Тебе мало быть моим личным мастером? Не хватает работы?
— Я хочу денег и славы. Что толку в умении, если почти никто не знает обо мне и никто не восхищается? Я обещаю, что не стану отнимать время у дел, которые мне поручаете вы, и ваши просьбы всегда будут для меня на первом месте.
— Ну что ж, на этих условиях даю добро. Но смотри, если тебя слишком часто не будет на месте, если ты заставишь меня ждать, пощады не жди.
Хвостатый поклонился, был отпущен и вышел.
Хорошо ещё, правитель не знал, что его мастер не так великолепен, как желает показать. Да, на севере он трудился, как проклятый, перечитал десятки книг, извёл столько бумаги,
Однажды он пожаловался Эдгарду, что чувствует себя никчёмным, но тот сурово его одёрнул. Сказал, грех жаловаться тому, кто так одарён. Ведь ловит всё на лету и уже сейчас умеет больше, чем любой другой. Дай себе время, сказал он, наберись терпения, не бросай учиться, и станешь таким, каким хочешь себя видеть.
Но самое главное, чего не знал господин Ульфгар и, по счастью, не понял ни один из мастеров, трудившихся в шахтах: насосы теперь было очень легко вывести из строя и затопить шахты в один момент. Даже человек, далёкий от управления этими механизмами, после несложного пояснения справился бы с задачей. Это было частью плана Эдгарда и его соратников.
Первой же ночью по возвращении в город Пара Ковар наведался к Альседо.
Счастье, что пленника держали в той самой комнате, и за прошедшее время ничего не изменилось. Только сам Альседо как будто ещё сильнее исхудал. Он не обрадовался и не удивился гостю, погружённый в безразличие.
— Я рад, что ты ещё здесь, — прошептал Ковар, опускаясь на колени перед креслом. — Послушай, прежде я говорил, мы вытащим твою дочь. И я не врал. Я знаю путь, знаю, как обойти ловушки, знаю, как вырастить её после. Нужна лишь твоя помощь.
Пернатый встрепенулся.
— О какой помощи ты говоришь, мальчик?
— Ведь яд на тебя не подействует, верно?
— Да, ни один из существующих.
— Ульфгар, скорее всего, использует яд, как я ему когда-то подсказал. Мне нужно будет, чтобы ты пошёл со мной и вытащил свою дочь из ловушки. Я подскажу, как.
— Безнадёжно, — покачал головой пернатый, и вспыхнувшая было в его глазах надежда угасла. — Посмотри, я не могу поднять и руку. Лишь когда сердце заводят, у меня есть немного сил. Обычно тогда меня кормят, и это всё, на что хватает...
— Значит, я сделаю ключ, и мы заведём твоё сердце. Будем заводить, сколько понадобится, чтобы ты дошёл.
— А мелодия? Ведь её услышат. И по коридору за моей дверью дважды за ночь проходят стражники. Если в комнате будет тихо, заподозрят неладное.
— Подумаю, чем приглушить исходящий от тебя звук. А в комнате оставим что-то взамен, что играло бы.
— Нет, — едва заметно покачал головой пленник. — Я не смогу...
— Послушай меня! — с яростью зашептал Ковар, тряся его за плечи. — Я знаю, что такое потерять дочь. Я сделал бы всё для её спасения, слышишь, всё — и ты сделаешь! Понимаю, ты слишком долго ждал, ты перестал уже надеяться, но я здесь, и я говорю тебе: всё возможно, и мы справимся. А сейчас посиди спокойно, я немного поработаю инструментами, чтобы сделать замеры для пробного ключа.