Серебряная лоза
Шрифт:
Господин Ульфгар зашагал вперёд, и хвостатый последовал за ним, держась в нескольких шагах позади. Он ожидал, что путь будет лежать через коридор, знакомый из видения, но правитель открыл одну из дверей направо. За нею пряталась тесная каморка, где хранились вёдра и тряпки, да ещё, похоже, сюда стаскивали пришедшую в негодность мебель. В углу, затканная паутиной, дремала метла с треснувшей рукоятью, а неподалёку у стены стояли две новых. Судя по виду, ими пользовались недавно.
Протиснувшись между запылённым колченогим стулом и покосившимся шкафом, на полках которого виднелись банки с непонятным
— Сюда. Живее!
Тот подошёл, не понимая ещё, что последует дальше. Правитель притиснул его к стене, и неожиданно пол пришёл в движение. Ковар невольно вцепился в серый камень перед собой, хотя держаться там было почти и не за что.
Каким образом господин Ульфгар привёл в действие механизм, хвостатый не видел. Твёрдая рука удерживала затылок, не давая возможности повернуться и оглядеться. Но вот свет померк, рука исчезла, щелчок — и маленький огонёк задрожал, коптя, на конце факела.
— Вперёд, — прозвучал холодный голос правителя.
Ход был тесным и грязным. По всему было видно, пользовались им редко. Хвостатый послушно шагал впереди, сметая руками паутину, чтобы она не запачкала костюм господина Ульфгара.
Они ещё не дошли до конца, когда правитель скомандовал остановиться. Он воткнул факел в держатель. То ли этого одного было достаточно, то ли он ещё что-то поддел, потянул — Ковар не понял. Стена отъехала, и за ней оказалась та самая комната из видения. Только стола больше не было, и стеклянная колба с зеленоватой жидкостью стояла прямо на полу, в дальнем углу.
— Не шевелись, — приказал господин Ульфгар и прошёл вперёд.
Неискушённый глаз не понял бы, но хвостатый сообразил, что правитель выбирает путь, становясь лишь на ему одному ведомые плиты. Там, у стены, он прижал коленом один из камней.
— Теперь проходи, — позвал он мастера. — Измеряй, да не тяни. Времени у тебя совсем мало.
Ковар вошёл, осторожно ступая, но ничего не случилось. Он замерил высоту и обхват, учёл выпирающие трубки, сделал пометки карандашом на обратной стороне одного из листов и выскользнул прочь. В комнате этой, чуял он, пряталась не одна ловушка, и правитель намекнул едва ли на часть из них. Эти тайны дышали смертью и давили.
Вернувшись в мастерскую, он до ночи корпел над чертежами, хотя и сам не знал, что приближает, свободу свою или гибель. Но когда протягивал листы правителю, уже почти не боялся.
Хвостатого задержали ещё на две недели. Слуги правителя приносили детали, а он собирал в одно целое. Хранилище оказалось таким громоздким, что работать пришлось сразу в потайной комнате. Теперь Ковар узнал и тайну вращающейся стены, и безопасный путь к углу, замечая плиты, стёртые чуть больше остальных, приглядываясь к ним до тех пор, пока память не запечатлела всё чётко, как рисунок. Он был уверен: если останется в живых, однажды эти знания пригодятся.
Когда всё было готово, он показал правителю, как устанавливать сердцевину, как запирать замок. Вместе с господином Ульфгаром они закрыли хранилище, затем вновь открыли, чтобы не осталось вопросов. Правитель удовлетворённо кивнул.
Хвостатый замер, затаив дыхание, ожидая, какие слова
— Свободен, — прозвучало под каменными сводами. — За мной, выведу тебя наружу. Можешь отлучиться в город, заслужил. Но завтра я за тобой пошлю, изволь быть на месте.
Ковар откланялся и сбежал — даже масло не смыл со щеки и рук не оттёр. Впрочем, он так спешил, что вряд ли кто из встречных прохожих успел его разглядеть. А слежка, если и была, сорвалась ещё в начале, когда хвостатый, сокращая путь, махнул через кирпичную стену в конце грязного тупичка. Да ещё, может, какой-нибудь добропорядочный горожанин поднял голову над миской с ужином, недоумевая, что же это прогремело по крыше, но звук затих вдали и более его не потревожил.
И в час, когда над городом могли бы встать первые звёзды, если бы только небо опять не затянуло тучами, Ковар уже стучал в знакомое окно. А увидев Грету, понял, как непросто и ей дались дни ожидания. Ведь она даже не знала, увидит ли его снова.
А поутру их подстерегало очередное прощание. Ждало неизвестное дело, способное затянуться кто знает на сколько. И они поняли, как избалованы были последними месяцами, ведь даже и думать забыли, что всё может оборваться в любой миг. И когда Ковар уходил, торопясь, чтобы предрассветный мрак успел сохранить его тайну, они прощались, как будто навсегда. Потому что так оно могло и оказаться.
Тяжёлым, непростым и очень скользким оказался тот путь, по которому вынужден был идти юный мастер. Но ни свернуть, ни сойти с него, лишь держать курс вперёд, надеясь на удачу. И верить, что хоть дорога и нелегка, но кончится всё хорошо. А во что ещё оставалось верить?
Глава 40. Настоящее. О том, как светляк помог двоим выяснить кое-что о прошлом
Каверза дождалась внизу, подхватила Марту и забросила в кабину.
— Трогать ничего не вздумай! — предупредила строгим голосом.
Затем, опершись о деревянное нижнее крыло, ловко забралась внутрь, обошла девчонку, исчезла где-то позади.
— Чего копаешься? — крикнула она Хитринке.
Хитринка осторожно поставила ногу, подтянулась, вскарабкалась. Внутри и вправду оказалось мало места: два сиденья, панель с приборами, а позади печурка, и места рядом с ней едва достанет на то, чтобы развернуться. На полу у печурки возвышалась неровная горка дров. Каверза, согнувшись в три погибели, пыталась развести огонь.
— Захлопни дверцу, — сказала она, — и иди сюда. Твоё дело — следить за стрелкой вот этого прибора, чтобы она оставалась в зелёном поле. Поедет влево — подбрось полешко. Не успеешь — упадём.
— А если стрелка уйдёт вправо, на красное поле, не страшно?
— Тогда взорвёмся. Но это, пожалуй, не так больно, как падать. Решать тебе, — подмигнула Каверза.
— Я за это не возьмусь, — замотала головой Хитринка. — Я же не разбираюсь!
— А в чём разбираешься? — посуровела её собеседница. — Может, за руль сядешь тогда? Я, когда сюда летела, кое-как управилась в одиночку, но только чудом не потеряла управление. Ужасно глупо остаться без помощи, когда со мной ещё двое. Всё, готово, просто следи. Если засомневаешься, спроси меня, уж повернуть голову я смогу.