Серебряная равнина
Шрифт:
— Я уже заработал благодаря ему порцию металла.
На бинтах, ослепительная белизна которых резала глаза возбужденных связистов, сгрудившихся вокруг Махата, проступала алая кровь.
Майор бросил беглый взгляд на полку, где лежали сигареты и банки компота, которые Станек выпросил у него для раненого Махата. Странно: на столе — представление солдата к награде, а здесь — доказательство, что солдат все, что от Станека, отвергает.
— О вашем представлении
«Почему он спрашивает об этом? Ведь он же хорошо знает, где я был».
— Восстанавливал связь с «Кармен».
— Это все? Больше вы ничего не желаете добавить?
Станеку было жарко в полушубке, туго стянутом офицерским ремнем.
— Не желаете, — констатировал майор. — А вы представляли себе, куда вы шли вчера со своими людьми?
— По уже проложенной линии, пан майор!
Давид резко поднялся:
— Карту!
Станек потянул из планшета карту, вслед за ней показался лист нотной бумаги. Станек быстро сунул его назад в планшет.
«Так, так. Вот у него какая карта. Ноты, — подумал майор. — На кого ни глянешь, никто до войны не думал быть солдатом. Рабас собирался быть художником, я — архитектором. Сколько же тут неосуществленных замыслов! Но зато здесь рождаются новые мечты. Я мечтал строить мосты, туннели, стеклянные дворцы — и, в конце концов, я не так уж уклоняюсь в сторону. Ведь армия — это тоже грандиозное сооружение. Однако у этого молодого человека, сдается мне, юношеская мечта разгорается сильнее и сильнее».
— Удается ли вам, уважаемый маэстро, ваша соната?
Воротник полушубка жег Станеку шею, голова под ушанкой пылала.
— Впрочем, я не уверен, соната ли это? Быть может, кантата, — не унимался Давид.
— Так, наброски…
— Наброски? Тоже неплохо. Я полагал, когда гремят пушки, музы молчат, а вас — вижу — война вдохновляет. — Давид склонился над картой и повел по ней пальцем. — Скажите, а какое вдохновение затащило вас с солдатами сюда?
— Нужно было спешить, паи майор!
— Отлично, — наигранно довольным тоном сказал майор. — Нужно было спешить! Тем более, такой пустяк: легкий, безопасный маршрут, слева рота Рабаса, справа нас защищают русские. Так вы рассуждали?
— До того, как очутились в долине… — неохотно начал Станек.
— А там никого ни справа, ни слева, — закончил за него майор. Он подсунул ладонь под карту и поднес ее поближе к лицу Станека.
Станек отвел взгляд в сторону.
— Лезть немцам в пасть вы не боялись, а проследить за своими фокусами по карте боитесь?
Майор видел, как побагровевшего Станека душит овчинный полушубок, но не предлагал ему раздеться. «Пусть попотеет, если ему было недостаточно той долины, кишевшей немцами».
— Кто вам приказал туда идти? Я? Начальник
— Я не мог ждать приказа, пан майор. — Станек забывал, что с командиром нельзя вступать в пререкания. — Ведь наша задача не только в том, чтобы связь была, главное — чтобы она была вовремя! И мы вовремя восстановили линию к «Кармен». И живы.
— Позвольте! — повысил голос майор. — Живы! Разве это оправдание? Вам просто дьявольски повезло, дружище! — Высокий, худой майор стоял против такого же худого и высокого Станека. Глаза в глаза. — Ваша удача с «Кармен» — это только половина правды. Я хочу слышать от вас и вторую, которую вы скрываете. Почему вы сами пошли на задание?
— Кому же, как не мне, быть там, где сложнее всего, пан майор?
— А где было сложнее всего? В той долине или еще где-то?
Станек расстегнул крючок полушубка и, сунув палец за воротник кителя, оттянул его от шеи. В памяти мгновенно возникла сцена в домике связистов: тогда его тоже душил воротник, когда он вдруг заметил, как враждебно смотрят на него ребята, с каким нежеланием выполняют его приказания.
«Вчерашнее не было случайностью, — размышлял майор. — Этот человек поступает всегда одинаково: всякую сложную ситуацию решает тем, что сам идет на задание. Уже целая цепочка таких случаев: Соколово, Киев. Правда, бои за украинскую столицу были для нас первой наступательной операцией, и я его поэтому не слишком упрекал. Но сейчас, в этой долине?! Я был уверен, что его личное участие было вызвано создавшимся положением, как он пытается доказать, но его вынудило пойти на этот шаг что-то другое».
Станек пытался подавить беспокойство: все это было вчера, сегодня Калаш наверняка уже навел порядок.
— Вы послали вчера четаржа Калаша, Махата и Млынаржика. Этого могло быть достаточно, — резко сказал майор. — Вы им не доверяете? — И добавил после минуты молчания: — Или, быть может, они перестали верить вам?
Станек испугался. Снова вспомнил Калаша. Еще час назад он должен был получить от него рапорт о моральном состоянии взвода. До сих пор его нет. Почему?
Майор встал и из груды возвращенных Махатом вещей взял пачку сигарет «Кэмел».
— Закуривайте, пан надпоручик!
Что-то в голосе Давида настораживало. Поколебавшись, Станек вытащил сигарету и без охоты сунул ее в рот.
Майор сам зажег ему спичку:
— Приличный табак, не так ли? В Америке хорошие сигареты, но десятник Махат возвратил мне это ароматное сокровище. Здесь на полке лежит все, включая апельсины в сахаре.
Станек выдернул сигарету изо рта, бросил на пол.
— Мне передали, что награду, к которой вы представляете Махата, он тоже не примет. — Майор приказал: — Теперь объясните!