Серебряная Роза
Шрифт:
А события в комнате меж тем набирали обороты.
– Прекрати Анна! – вдруг раздражённо произнёс Адам, заставив Розамунду за дверью вздрогнуть. Послышался какой-то странный шорох и возня. – Что ты творишь?! Сюда может кто-нибудь войти.
– Никто не войдёт! А я так соскучилась! – ответила на упрёк подруга, поразив девушку тем, сколь капризным и в тоже время возбуждающе-глубоким был её голос. Такого тона у Анны она ранее не слышала.
Роуз удивилась словам подруги. Она обращалась к нему ни как к другу, а скорее уж возлюбленному. Но такое было невероятно. А та между тем продолжала:
– Я просто не подозревала, что могу так ревновать! Да я едва не свихнулась, когда вы с ней там, на парковке целовались, как безумные! Это надо прекращать! Хватит с меня лжи!
– Я
Потрясение, шок, недоверие сковали её. Розамунда в ужасе взирала на дверь, словно там укрылось воплощение кошмаров. Сердце ёкнуло и зашлось ноющей болью, к горлу подкатил комок. Она не была дурой, поэтому ей хватило этих коротких пару фраз, что бы сообразить, что разговор за дверью действительно ведут далеко не друзья…а уж скорее любовники. Однако сердце в отличие от разума отказывалось верить в такое чёрное предательство. Захотелось в ту же секунду ворваться внутрь и потребовать объяснений. Но она словно обратилась в соляной столб, не имея сил сдвинуться с места. Страх буквально сковал её. Всё в ней противилось воочию узнать правду, пусть для этого и надо всего было толкнуть дверь и сделать несколько шагов. Вот только ноги будто приросли к полу.
– И что? Мне этого мало! Я буду постоянно думать, что ты мне по-прежнему не принадлежишь. Так что я умоляю тебя, умоляю, любимый, поговори с Роуз! В конце концов, мы ведь для этого приехали.
– Я помню. Но и ты пойми меня Анна, я не могу вот так сразу с бухты-барахты бросить её. Мы долго были вместе и мне тяжело знать, что я причиню ей боль, оставлю одну.
– Кому как не мне это не знать?! – с отчаяньем в голосе заговорила подруга. – А мне? Мне ты не боишься причинить боль? Или может быть, ты вообще передумал, что-либо менять в своей жизни? Ты ведь по-прежнему любишь её?! Я ведь видела, как нежно ты на неё смотрел!
Понимания того, как жестоко обманывали её доверие близкие ей люди, скрутило девушку, выбило из неё весь дух. Она окаменела и душой, и телом. Такого поворота, такого предательства от дорогих ей людей она никак не ожидала. И как ничтожно мало понадобилось времени, что бы её отодвинули на вторые роли. Это словно удар молнии, поразивший до основания и в мгновение ока выжегший все чувства дотла. Бессилие и злая, тошнотворно горькая обида, когтями впились в тело и разум. Прислонившись к стене, Розамунда спрятала лицо в ладонях, стараясь успокоиться и справиться с той мукой, что скрутила её, когда первый шок от предательства бой-френда и подруги исчез. Правда теперь наверняка экс-бой-френда и бывшей подруги. От этого было больнее вдвойне.
– Хватит нести полный бред! Мне казалось, ты лучше меня знаешь, не хуже Роуз! – вспылил парень, услышав обвинения в свой адрес.- Но ты права, я люблю её!
Сердце девушки ёкнуло в груди и болезненно сжалось. Слова Адама отнюдь не успокоили, а на оборот, будто исполосовали душу жестким бичом. Он же был прав, она слишком хорошо успела его изучить. Так хорошо, чтобы понять по одной лишь интонации его голоса, что в произнёсённом им признании нет того пыла, что был ранее. Так можно любить любого близкого человека, но не того, кого выбрал себе в спутники жизни. И как же она сразу не разгадала этого? На парковке, при их встрече? Оправданьем могло служить лишь то, что на тот момент она была слишком счастлива. А вот Анна этого не поняла. Роуз показалось, что она услышала сдавленные всхлипы.
– Нет, пожалуйста, только не плачь! Прости меня, милая! Я не хотел быть резким! – виновато заговорил парень, стараясь успокоить расплакавшуюся девушку.
– Я так и знала…знала, что ты по-прежнему любишь Розамунду! Я такая дура!
– Никакая ты ни дура, а просто глупышка! Ревнивая глупышка, которая не поняла того, что я уже не тот, что прежде, а значит, люблю Роуз совсем не так как раньше. Мои чувства к ней остыли. Хотя она всегда будет дорогим мне человеком. Теперь же, ты и только ты для меня на первом месте! Единственная и самая любимая! Так что не хмурься, вытри слёзы и улыбнись мне.
– Значит, ты
– Да. Сама ведь сказала, мы именно для этого сюда и приехали – открыть ей наши отношения. Я всё объясню и уверен, Роуз не станет держать. Она поймёт.
«Какая уверенность Адам. Неужели я действительно в твоих глазах такая всепрощающая и щедрая?» – горько усмехнулась Розамунда. Хотя в одном он был, несомненно, прав – она не собиралась его держать. Как бы ей не было больно и какой бы преданной себя она не чувствовала, всё же в ней не было ни того праведного гнева, ни злости, что несомненно должны были появиться при известии, что лучшая подруга и бой-френд «спелись» за её спиной. Вместо этого, чем больше Роуз слушала их, тем больше ощущала усталость и безысходность. И не было ни сил, ни желания винить, слать проклятья на голову предателей, чинить бесполезные скандалы. К тому же, очевидно то, что она не имеет на это право, о чём не преминула себе напомнить. В конце концов, это она, Розамунда, поставила под удар их отношения с Адамом, связавшись с Эриком или что хуже всего, умудрившись, так же влюбится в Дерека. Любовь ведь не спрашивает разрешения войти в чью-либо жизнь и Роуз имеет об этом представление, поэтому может понять Адама и Анну. Так что теперь, узнав об их связи, должна найти в себе мужество и силы, чтобы уйти с дороги и быть ожидаемо великодушной, даже если сердце её окажется разбитым. Но может, в конце концов, всё это к лучшему и как бы сейчас не было плохо, надо думать о том, что связывающие её обязательства перед бой-френдом, из-за которых девушка чувствовала угрызения совести при любой мысли о Дрейке, теперь разорваны предоставив ей свободу в мыслях и действиях. К тому же, кому она сделает лучше, оставив всё как есть, и, притворившись, что не слышала разговора своего парня и подруги? Только причинит лишние и никому не нужные страдания. Это было так же ясно. Поэтому Роуз оставалось лишь одно…
– Мы объясним, – поправила между тем подруга. – Я чувствую себя виноватой, а значит просто не смогу стоять в стороне, взвалив всю ответственность на твои плечи. Иначе никогда больше не отважусь взглянуть ей в глаза. В конце концов, я всё ещё надеюсь сохранить нашу дружбу.
И в этот миг Розамунда толкнула дверь и тихо вошла в комнату. На постели крепко обнявшись, сидели Адам и Анна и увлечённо целовались. Роуз поморщилась, но с места не сдвинулась. Теперь она поняла, что чувствовала подруга, когда созерцала их страстные поцелуи с парнем, там на парковке. Это было больно и неприятно, вызывало ревность и гнев, но Роуз жёстко пресекла в себе эти разрежающие позывы собственницы, раз уж собралась подчиниться судьбе и не препятствовать воссоединению этих двоих.
Стараясь привлечь внимание парочки, она тихонько покашляла и удовлетворённо заметила, что была услышана. Оба в миг буквально оцепенели. Это было даже смешно. А затем Анна с тихим вскриком оттолкнула парня, вырвавшись из его объятий, и буквально скатилась с постели. Её взгляд, которым она воззрилась на Роуз, был испуганным и беспомощным, как у олененка перед хищником. Но то было лишь мгновение, а затем она отвела взор. Лицо же подруги побледнело и только на скулах, горели два алых пятна. Адам же прейдя в себя после лёгкого потрясения из-за поведения своей возлюбленной и внезапного появления Роуз, являл из себя образец невозмутимости. Он твёрдо выдержал взгляд девушки и только плотно сжатые губы говорили о том, что всё же взволнован.
С минуту все молчали, играя в «переглядки» не зная с чего начать и в сущности, что именно говорить.
– Роуз, – вдруг произнесла Анна, сделав «первый шаг», виновато, тонким, несвойственным ей голосом. – Ты нас ненавидишь?
Девушка вздохнула, плечи её поникли.
– Нет, я не испытываю к вам ненависти и более того – не виню, – ответила Розамунда и голос к её радости не дрогнул. Взглянув на обоих виновников, она увидела, как те воззрились на неё с изумлением.
– Я слышала ваш разговор, стоя за дверью. К тому же виденная только что мною сцена говорит сама за себя, – пояснила она.