Серебряная Роза

Кузнецова Наталья

Ну и конечно, вопросы не замедлили посыпаться с уст Роуз, едва она пришла в себя и вновь обрела способность говорить. Только этой короткой паузы хватило и для того, что бы Дрейк, успел перевести дыхание, сглатывая рвущиеся нелицеприятные выражения в отношении родни девушки и решил, что не будет объясняться с ней. И вовсе из-за того, что не хотел, а уж скорее, потому что не знал как. Розамунда ведь наверняка сочла бы его ненормальным, если бы он попытался рассказать ей об оборотнях, к чьему племени, а точнее стае, она отныне принадлежит. Впрочем, будь Дерек на её месте, то и сам ни за что бы не поверил, без весомых доказательств на то, что существа из легенд действительно живут среди людей. А предоставить девушке, эти самые доказательства не мог. Разве что обратиться на её глазах, приняв облик зверя…Только от одной сей мысли парня бросило в дрожь и он не раздумывая отказался от неё. Тем самым Дерек бы только перепугал Розамунду. Ведь их перевоплощение разительно отличается – её происходящее в мгновение ока, а его, мучительно долгое и болезненное. Так что это был не выход. Поэтому оставалось вновь надеяться на родных девушки, к которым он и посоветовал обратиться за ответами на свои вопросы, не сомневаясь, что Розамунда, обеспокоенная собственным состоянием, со свойственным ей упрямством учинит

им допрос. А там станет ясно – знают Мэйсоны что-либо, или же нет. В последнем случае, нежелательном для Дрейка, девчонка наверняка явится вновь к нему, потому как уже поняла, что он осведомлён, о происходящих с нею странностях. А там ему ничего не останется, как отвести Роуз к вожаку местной стаи чистокровок и представить их друг другу, доверив ему просветить новообращённую о её положении и прочих нюансах жизни оборотня. И девушке придётся им поверить, принять истину, что порой кошмару суждено сбываться. В том же, что девушку примут в стаю, что называется – с распростёртыми объятьями, он ни на миг не сомневался. Хотя и не понимал, почему даже по прошествии второй ночи, когда Розамунда дважды принимала облик зверя её до сих пор не «засекли». Это был нонсенс. Впервые на памяти Дерека. Что было заметным промахом вожака, допустившим то, что бы оборотень-новичок спокойно разгуливал по его территории и по лезвию бритвы, постоянно находясь в опасности и не имея рядом «наставника» способного научить уму-разуму и проследить, что бы тайна их существования не была раскрыта. Сложная ситуация. В очередной раз доказывающая, что Розамунда Сент-Джеймс – это головная боль для всех и каждого.

Между тем девчонка, восприняла его нежелание говорить на свой лад. «Я смертельно больна!» – выдала она ему, уже видимо проанализировав сложившуюся ситуацию и найдя наиболее правдоподобное объяснения. Впрочем, она не была уж так не права в своих домыслах. Для Дерека, способность обращаться в зверя, действительно была болезнью или более того – страшным проклятьем, обрушившимся ему на голову невесть за какие грехи. За наличие которого, ему приходится платить невыносимой мукой и страданьем, потерями в жизни, в большинстве случаях невосполнимыми. Неизлечимая болезнь. Вечное проклятие. Только вот большинство из братии оборотней, считали свою вторую сущность не иначе, как даром, а себя особенными, уникальными. Впрочем, у них всё было иначе, ведь чистокровные уже рождаются, имея вторую ипостась, спящую до поры, до времени, которая является неотъемлемой частью их, как нога или рука. Поэтому они быстро находят «общий язык» с хищником свернувшимся внутри. И Дерек не сомневался, что Розамунда, наконец узнав о себе, отыщет необходимую ей для полноценной жизни гармонию с сущностью зверя и возможно, даже станет гордиться сим. Но тогда глядя, как она льёт горючие слёзы, уже наверняка вынеся себе смертельный приговор, особо счастливой её назвать и язык бы не повернулся. Конечно, он мог бы рассказать ей все и без промедления, но он всё же решился повременить и дать ещё один шанс родным просветить её. И то, лишь потому, что ему было безумно жаль девушку, которой предстоит познать абсолютно незнакомый мир, изменить границы разумного и реальности, приняв факт существования оборотней и главное – научиться жить с этим знаньем. Поэтому ввести Розамунду, в этот новый мир, должны были те, кому она доверяла. Так что вместо того, что бы отвезти её к шайке этих чистокровных самодуров, Дрейк доставил девчонку домой, посоветовав не ходить в школу, однако, не сомневаясь, что упрямица не послушается. Сам же парень знал то, что не успокоится, до тех пор пока ситуация с Роуз не разрешиться. Оставалось лишь надеяться, что это будет именно так.

Глава 32

Но, как и предполагал Дерек, Розамунда проигнорировала его совет и вместо того, что бы остаться дома всё же отправилась в тот день школу.

Утром, девушка, вернувшись домой, не в самом лучшем расположении духа из-за пережитого в домике Дрейка и мыслей, догадок, страхов, что мгновенно заполонили собой голову и душу, не смогла застать ни родственников, ни прибывших накануне подруги и уже бывшего бой-френда. Очевидно, все отбыли в аэропорт, как и было, оговорено заранее. Это подтверждала и обнаруженная Роуз на двери собственной комнаты записка от тётушки.

В ней говорилось следующее:

«Милая, мы с твоим дядей поехали проводить твоих друзей. Прости, что не разбудили, но Адам сказал, что ты накануне неважно себя чувствовала, поэтому просил не тревожить. Но, дорогая, не волнуйся, всё будет хорошо! Мы позаботимся о твоей подруге и парне. Так что отдыхай и, школу, если хочешь, можешь пропустить. Завтрак найдёшь на кухне.

Целую и крепко обнимаю.

Лидия.

P.S – Рози, возможно мы с Джоном задержимся в городе до вечера – твоему дяде надо утрясти кое-какие дела по работе. Так что не переживай»

«Ну вот, как я и предполагала, нашли бы меня очень не скоро. Когда на моём давно лишенном дыхания теле проклюнулись грибочки» – с горькой иронией подумала Роуз. Адам и Анна ведь действительно решили, что она обижена на них, хотя девушка и утверждала обратное, поэтому наверняка не особо удивились, когда она не вышла из своей комнаты, что бы попрощаться и проводить их. Может быть, им самим было от этого только легче – избавило от надобности что-либо говорить, подыскивая нужные слова или смотреть в глаза. У дядюшки же и тети, конечно, закрались бы подозрения о том, что между гостями и племянницей произошли разногласия, что никому из них не надо было. Так что подружка и бывший возлюбленный с пониманием отнеслись к её поведению.

Эта мысль заставила Роуз задохнуться от боли, пронзившей в тот же миг сердце. Разбитое оно гораздо острее воспринимало размышлениям о том, что ранее любимый и любящий ею человек теперь уже не искал с ней встреч и уезжая, более не нуждался в её прощальном поцелуе или объятии.

– Ага. Как же «не переживай», – фыркнула девушка, чувствуя, как её буквально распирает от этих самых переживаний.

Правда, причин для сего ей хватало с лихвой. Самой малой из них было та, что опоздав, она лишилась возможности сказать Анне и Адаму то, что хотела и между ними, вскоре вновь встанет расстояние не в одну сотню миль. Только тут уж ничего не поделаешь и придётся воспользоваться телефоном, для исполнения сей благородной цели, хотя девушка предпочла бы видеть лица подружки и бывшего возлюбленного, когда объявит им, что не только простила их, но и намерена сохранить дружбу между ними тремя. Было бы забавно увидеть их вытянутые от удивления лица. Но теперь это можно будет только представить.

Войдя к себе в комнату, Роуз тут же с радостью констатировала тот факт, что

прошедшей ночью её безумие не перешагнуло опасную черту, и жилище не претерпело никаких изменений, так что от нудной рутины – уборки, она была избавлена. Поэтому Розамунда могла заняться собственной персоной, по правде сказать, отчаянно нуждавшейся в чистке и мытье, после утренних приключений, из-за которых её легко можно было принять за огородное пугало, по заключению самой девушки, с недовольной гримасой, уставившейся в зеркало, где отражалось её нечёсаное, перепачканное в засохшей крови и грязи, подобие. Так что даже хорошо, что тётя с дядей и Адам с Анной уехали, и она была избавлена от случайной встречи с кем-либо из них, когда выглядит так, что ей впору сниматься в фильме ужасов. Объясниться же так, что бы это звучало вразумительно и правдоподобно уж точно вряд ли бы у неё получилось. Ведь она сама пребывала в растерянности. Правда по утверждению Дерека, родственники вполне были способны развеять её неведенье, на что Розамунда искренне надеялась. Жаль только, что они вернуться только к вечеру. Девушка опасалась, что к этому времени либо погибнет от той неведомой болезни, которая поразила её, ведь без помощи вряд ли одолеет ещё один приступ наподобие уже пережитого, либо сойдёт с ума, думая об этом и строя неведомое количество догадок, задавая себе сотню вопросов, изводя ими свой разум и душу и не находя ответов.

Впрочем, это будет потом, а сейчас Роуз, отрегулировав напор горячей воды, успокаивающе зашумевшей о стенки душевой, скинула с себя перепачканную рубашку, одолженную ей Дереком, и встала под упругие струи, отдавая в их власть своё измученное тело…

На занятия Розамунда всё же опоздала. Учёбу она однозначно нашла предпочтительнее тому, что бы без толку слоняться по пустому дому в ожидании Джона и Лидии, постепенно впадая в депрессию из-за душевных терзаний и тяжёлых мыслей. В школе же хотя бы можно было встретиться с болтушкой Самантой, которая пусть и на время, но всё же могла отвлечь Роуз от навалившихся на неё проблем и подставить дружеское плечо, что бы она могла всласть выплакаться ей в жилетку, изливая горечь своего разбитого сердца. Правда пока девушка привела себя в надлежащий вид, что бы окружающие в ужасе не шарахались прочь, в школу приехала гораздо позже, чем обычно – когда занятия уже были в самом разгаре. Замаскировать под слоем грима лиловые синяки и мешки под глазами, как и скорбно опущенные уголки губ – оказалось делом не простым и требующим время. Вот только если в итоге стараний все внешние следы были тщательно уничтожены косметикой, то вот с потухшими глазами, потемневшими от боли, она ничего поделать не могла. Разве что за стёклами очков. Но, всё же подумав, отказалась от этой идеи, избавляя себя от возможного недовольства преподавателей. К тому же на улице было пасмурно. Моросил мелкий дождик, превратившись в одну сплошную серую завесу из-за которой видимость ухудшилось и Роуз за рулём своего старенького авто с беспрестанно работающими «дворниками», приходилась едва катить по дороге, что бы ненароком не съехать в кювет. Мысленно девушка удивилась тому, что погода на протяжении последних недель лишь радовала жителей Скофхэгэна и, не смотря на конец октября, было довольно солнечно, а теперь будто отражая перемены в жизни и в душе Роуз, внезапно ухудшилась. Свинцовые тучи, затянувшие небеса, готовые вот-вот пролиться холодными потоками дождя, а, может быть, и низвергнуть на головы людей фунты мокрого снега, были теми же самыми что заволокли сердце девушки. А холодный ветер, пронизывающий насквозь и налетавший порывами, словно жёсткие пощёчины, хлестал по лицу, как удары самой судьбы, что той было угодно нанести Розамунде. К тому же что-то ей подсказывало, что ближе к ночи всё могло ухудшиться и, зная, что её ожидает довольно серьёзный разговор с родными, недоброе предчувствие сжимало острыми когтями горло. Отгоняя от себя тревожные мысли, девушка боролось с собой, стараясь не поддаваться тягостной атмосфере, гнала от себя тревожные мысли, и, в то же время, понимала, что те так просто не исчезнут, поэтому сама не замечая как, вдавливала в пол педаль газа, стремясь оказаться среди кипучей жизни, бьющей в школьных стенах, словно живительный родник. Когда же, наконец, та показалась из-за пелены дождя, облегчению девушки не было предела – спасение было близко.

Припарковав машину на стоянке, Роуз, подняв ворот своей не по погоде лёгкой куртки, выскользнула из автомобиля и бегом припустила в здание школы. Правда она всё же успела заметить краем глаза громоздкий внедорожник Дерека. Это значило, что парень так же, как и она явился на занятия. Сие не могло не обрадовать девушку. Мысль, что Дрейк где-то рядом успокаивала и действовала ободряюще. В случае если с ней вновь случиться приступ, он сумеет помочь.

Но если с Д.Д. Роуз была не прочь увидеться, то вот встречи с Эриком, предпочла бы избежать. Но его ярко-красный «Порше» красовался на своём обычном месте и, как следствие, такая возможность не исключалась. Правда после вчерашней безобразной ссоры, когда они наговорили друг другу достаточно неприятных вещей, что бы впредь держаться на расстоянии, Принстон и сам не рад будет перспективе встретиться с Розамундой. Он разочаровался в девушке. Впрочем, может это и к лучшему, ведь Эрик расстанется с иллюзиями и надеждами на её счёт, и тем самым избавит себя от большей боли.

Распахнув дверь, девушка шагнула за школьный порог и тут же погрузилась в бурную деятельность, что было неотъемлемой частью образовательного учреждения, как и стремительное, беспрестанное движения, шум, гам и безудержное веселья, где воспитывались молодые умы с их, бьющей через край энергией, от концентрации которой, даже воздух словно бы искрился. Но это было именно то, что так требовалось Розамунде, что бы воспрянуть духом. Глубоко вздохнув, девушка зашагала между спешащими кто куда ребятами, стремясь добраться до планшета с расписанием занятий, а так же сводом школьных правил, перечнем факультативов и кружков занятости, как и важными известиями от администрации. Делом это оказалось непростым, так как там собралась целая толпа и что бы пробраться через неё, Роуз потребовалось приложить усилия. Пробормотав извинения, девушка проложила себе путь с помощью локтей. Ответом на такие действия была ругань и яростные взгляды, но ей таки удалось добраться до вожделенной цели. Отыскав необходимый ей бланк, Розамунда, пробежав его глазами, осталась довольна – следующим занятием, судя по расписанию значилась «История Америки» с мистером Грегори Брауном, имевшим такой почтенный возраст, что наверняка застал Авраама Линкольна живым. Ученики в шутку говорили, что на занятиях он пересказывает историю своей жизни. Правда, по мнению девушки, уроки мистера Брауна довольно содержательные, поэтому была не прочь их посещать. Только сейчас её обрадовало то, что тот же урок был и у Саманты, а значит, вскоре она должна была встретиться с подругой.