Серебряная рука
Шрифт:
Издали вереница охотников похожа на серую змею, временами сливающуюся с выжженной солнцем землей; чешуя этой гигантской рептилии отливает то светло-желтым, то коричневым. Люди — чешуйки посветлее, потому что они защищаются от зноя и пыли просторными и легкими грубошерстными бурнусами — их полы прикрывают и спины лошадей красновато-коричневой масти, которых можно принять за более темные чешуйки. А головная часть кавалькады ослепительно-ярка и похожа на постоянно меняющиеся узоры калейдоскопа, — разноцветные туники всадников и украшения животных резко выделяются на тусклом фоне пустыни, как бы обрамляющей всю эту сцену песчаными барханами.
Хасан и
По команде главного распорядителя охоты всадники осаживают коней. Пейзаж изменился. Участки с редкой растительностью все чаще сменяются настоящими зарослями кустарника.
Вдруг гепарды Тарик и Бендель в мощном прыжке буквально отрываются от земли. Молодые спешившиеся слуги, помогая всадникам удерживать зверей на сворках, вынуждены бежать вприпрыжку и так отчаянно тормозить, что их ноги по щиколотку уходят в песчаную почву. Наконец слуги отпускают поводки — теперь гепардов удерживают только господа. На каждого зверя приходятся по трое крепких мужчин: откинувшись в седлах, они изо всех сил вцепились в сворки. Звери нетерпеливо рвутся вперед, но ни одной газели, ни одной антилопы пока не видно. Тем более странной кажется ярость хорошо обученных животных. Хасан удивлен и велит своим спутникам быть начеку.
Когда кустарник становится реже, всадники перестраиваются и движутся вперед уже веером, держа гепардов посредине.
Тарик первым делает мощный рывок; Рум-заде, который держит зверя с двумя своими товарищами, не успевает вовремя ослабить сворку и, вылетев из седла, волочится за гепардом по густому и колючему кустарнику. Цай Тянь приходит ему на помощь. Ахмед Фузули не в силах остановиться, его самого тянет вперед второй гепард, хотя с виду этот зверь более послушен. Наконец на открытое место выскакивает Хасан с Бенделем, и тут бешеная ярость гепардов становится понятной: прямо перед охотниками, но довольно далеко от них, недосягаемые для копий и стрел, два льва разделываются с обезумевшим от страха стадом газелей.
Какая охота! Ни время года, ни место не сулили такой удачи: гепарды, натасканные на антилоп и газелей, ярятся при виде неожиданных соперников. Тарик уже почти настиг львов.
— Отпустить остальных гепардов!
Приказ этот исходит не от распорядителя, в обязанность которого входит лишь организация церемониала. Нет, это выкрикнул сам Арудж-Баба, красующийся на своем скакуне, возбужденный еще больше, чем гепарды, и с нетерпением ожидающий момента, когда можно будет всем, да и самому себе, доказать, что увечье не лишило его ни храбрости, ни боевого задора. Разве газель или даже целое стадо газелей идет в сравнение с такой добычей, как лев? Арудж-Баба пришпоривает коня и, едва гепард настигает зверя, первым стреляет из лука. Меткость просто поразительная: с такого расстояния, на ходу, при одной руке, да еще с этим не очень-то удобным в таком деле механическим довеском! Стрела пронзает льва между лопаток, как раз в том месте, где кончается грива. И все же удар оказывается не смертельным. Лев поднимается, но Тарик прыгает на него и прижимает к земле.
Остальные гепарды устремляются к зарослям кустов, окаймляющим поляну с противоположной стороны, — за газелями и преследующим их вторым львом.
Хасан и Ахмед Фузули со своими оруженосцами тоже пустились в погоню, тогда как оруженосцы Аруджа окружили своего повелителя, чтобы в любую минуту подать ему новые стрелы, копье, ножи.
Господа, слуги, солдаты — вся стоящая полукругом свита разражается криками радости и восторга. Арудж поглаживает гепарда:
— Молодец, Тарик. Дайте ему все, что он заслужил. Хорошо натаскана зверюга!
Приставленные к Тарику слуги уводят гепарда, а любимый оруженосец господина легкими прикосновениями аккуратно стирает брызги крови с серебряной руки, словно боится повредить это чудо или причинить хозяину боль.
Только теперь к охотникам присоединяется и Хайраддин. Он ехал в арьергарде, оказывая всяческие знаки внимания двум именитым гостям — султану, прибывшему с западных гор, и бею с побережья: оба они, пожилые люди, принять участие в охоте не могли, но с удовольствием наблюдали за происходящим.
Спешившись, Хайраддин подходит к брату и пожимает ему серебряную руку так, словно она настоящая, из плоти и крови.
— Хорошо действует?
— Замечательно. Я бы ничего не сделал, если бы не смог прижать ею шею зверя! Да, действует, и еще как!
Между тем за ближними кустами Бендель и Хасан схватились со вторым львом. Хасану не хотелось его ранить, и он пытался набросить на льва аркан, но зверь сумел уйти. Второй бросок удалось сделать на открытом месте, и лев оказался в петле.
Прекрасный зверь, молодой и сильный, сопротивляется даже связанный.
Гепарды отрезают газелям путь к бегству и заставляют животных сбиться в кучу — так собаки сгоняют разбредшееся стадо овец. В густом кустарнике полно охотников. Хасан и Ахмед Фузули приносят своего льва на полянку, где стоят обнесенные оградой шатры. Гости продолжают забавляться с газелями. Конечно, для опытного охотника это просто забава: напуганные и выбившиеся из сил животные бегут прямо на гепардов, которые укладывают их одним ударом лапы. Хитрые и гордые звери знают, что после победы над львами им можно и отдохнуть, но, совсем как виртуозы на сцене, охотно выступают на «бис».
К полудню все стадо уничтожено. Охота прерывается: пора поесть и отдохнуть. Гепарды растягиваются в тени специально устроенного для них навеса и дремлют, позволяя служителям массировать себя и гладить. Им дают немного поесть, именно немного, потому что ближе к вечеру зверям предстоит еще поработать. Не исключено, что где-то близко рыщут и другие хищники.
Со льва, убитого Аруджем, уже содрана шкура, а зверь, отловленный Хасаном, посажен в клетку. Его доставят в большой зверинец при дворце.
Слуги собирают оружие — его нужно почистить и смазать, — ставят вспотевших и тяжело дышащих лошадей в тень. Они отряхивают пыль с одежды и тюрбанов охотников, заботятся о том, чтобы все смогли помыть руки и ноги, вытереть лица горячими ароматными салфетками, разносят теплое питье и скромные закуски. Господа усаживаются в тени балдахинов и наслаждаются ветерком от огромных опахал.
После обеда и непродолжительной беседы гости уходят отдыхать в шатры, сулящие покой и прохладу.