Серебряная свадьба полковника Матова (сборник)
Шрифт:
— Что такое? Силы небесные!
Кларнетист, скрипач и барабанщик — три цыгана-солдата; кларнетист надувает щеки, словно кузнечные мехи; скрипач, высокий и сухой, как египетская мумия, выполняет, кроме того, и роль дирижера: с унылым видом меланхолично помахивает смычком, словно говоря: "Разве это песня? Ну, да ладно". Окинув скорбным взглядом свой оркестр, он опускает смычок на струны и выводит мелодию. Барабанщик, низенький человечек с обвислыми усами, ожесточенно бьет в тарелки и время от времени ударяет по барабану, целиком захваченный своей утомительной и ответственной работой.
Скрипач
За музыкантами тянется по дороге длинная вереница солдат. Без строя, вразброд идут-бредут по двое, по трое, усталые и возбужденные, точно пьяные, неся винтовку, словно пастуший посох, на плечах; некоторые без ранцев, и… ни одного офицера.
— Откуда, ребята, из какой части? — настороженно спрашивает Лазар.
— От мамки твоей, — отвечает солдат, окидывая его враждебным взглядом. — Ты не из господ ли?
— Прикуси язык, а то как бы без зубов не остался! — вспыхивает Лазар. — Ты где находишься!
— Ха-ха-ха! — рассмеялся тот в ответ. — Сам с вершок, а борода с аршин! Больно ты прыток, как я погляжу! Не знаешь, что с войной кончено? Нет больше войны! Расквитались мы с нею сполна!
— То есть как? — спрашивает Илия. — Мир еще не заключен… Гляди-ка, тащится… Где ваши командиры?
Солдаты хохочут ему в ответ. А тот, смуглый, с большими черными глазами, что огрызнулся на Лазара, совершенно недвусмысленно указал на винтовку.
Мы в недоумении… Неужто это возможно? И неужто эти несчастные надеются, что им удастся уйти от ответственности? Целый батальон — господи помилуй, — чтоб целый батальон двинулся так, по собственной воле, куда глаза глядят… Мы присоединяемся к ним; они тоже направляются в Кюстендил, чтобы сесть там на поезд.
Стычка с Лазаром длилась всего какую-нибудь секунду. Музыка заглушила сердитые голоса, да и солдат, который "расквитался сполна с войной", ушел вперед…
Стрельба продолжается. Ни с того ни с сего остановится человек на обочине дороги, вскинет ружье и выпалит в серое утреннее небо. Затем, взмахнув рукой, завопит:
— Э-э-эх!.. Мать его разэтак!
Это настоящие гунны — оборванные, босые, с исхудалыми, землистыми лицами, истерзанные голодом и бессонницей, похожие на мертвецов, вставших из гроба… Все уже переговорено, и потому они молчат, потрясенные тем, что совершили. А совершено страшное, неслыханное.
Идем вместе с ними. Приятно все же, что оковы разбиты, маска сорвана. Только Илия никак не может смириться с происшедшим. Он убежден, что уже в Кюстендиле наступит расплата и что самое лучшее — не вмешиваться в эту кашу.
Никто не обращает на нас внимания. Солдаты, сбившись по двое, по трое, комментируют события, раскрывая перед нами страшную, кровавую драму.
— Ты, браток, не сердись, что я огрызнулся на тебя, — обратился к Лазару солдат, посмеявшийся над его бородой. — А вы кто такие? Из какой части?
— Мы из лазарета, — примирительно говорит Лазар.
— A-а… Уж не холерные ли?
— Вроде того… Но сейчас мы уже здоровые.
— Ну,
Он примкнул к другой группе, оставив Лазара раздумывать о своей бороде, которая вовсе не была "с аршин", а представляла собой буйную щетину, как на обувной щетке.
Колонна, словно мутный поток, движется в утренней прохладе вперед, а выстрелы разносятся в воздухе, как на богатой свадьбе с буйными конями, выкриками, лихой скачкой…
Какой-то полуэскадрон, выскочив внезапно из-за поворота, останавливается в недоумении. Минута растерянности, и все мгновенно бросаются в кюветы и залегают — на дороге остаемся только мы, может быть, потому, что у нас нет оружия…
Музыка смолкла.
Однако не успели мы сообразить, что делать, как полуэскадрон повернул назад и ускакал, скрывшись в густом облаке пыли, словно он неожиданно очутился в тылу у неприятеля.
Солдаты один за другим поднимаются на ноги, взбодренные и как бы отрезвевшие после опьянения. У всех на лицах следы тяжкого раздумья, на устах — грубая брань по адресу всех и вся…
Доктор Данев, министр, Что продал Силистру… [35] И-эх! Теперь ее дед Радославов [36] выручает…35
Силистра — болгарский город в Южной Добрудже, области, бывшей предметом спора между Болгарией и Румынией.
36
Радославов, Басил Христов — глава прогерманского правительства, находившегося у власти в период с 1913 по 1918 г. После отречения даря Фердинанда бежал с ним в Германию.
— Как бы он ее окончательно в гроб не загнал…
Снова заиграла музыка.
— Кто эти люди? — произносит Илия. — Дело тут нечистое… Еще втянут и нас в какую беду, иди потом объясняйся в военных трибуналах, таскайся свидетелем из города в город…
Эти благоразумные слова заставляют нас опомниться. Мы больные, холерные, а не бунтовщики, наша цель — госпиталь, а не винтовка.
Правда, полуэскадрон ускакал, но кто может поручиться, что это не уловка и что он через полчаса не появится снова и не изрубит нас, как капустные кочаны? Мы безоружны — разве сможем мы оказать сопротивление?
Солдаты опасаются того же, что и мы, и поэтому принимают боевой порядок. Винтовки крепко сжаты, на лицах застывает суровое выражение, — они готовы расправиться с каждым, кто дерзнет противиться их бесповоротному решению.
— Антон!
Антон — это тот, что "расквитался с войной".
— Антон! — обращаются к нему со всех сторон. Он — нечто вроде командира, его распоряжение — закон для всех.
Антон приказал оркестру замолкнуть и запретил стрелять.
— Пусть только кто-нибудь посмеет пальнуть — голову сниму, — несколько раз повторяет он.