Серебряная свадьба
Шрифт:
М а к с и м. Ты — прекрасно организованная машина. Я это понимаю.
О т е ц. Прекрасно организованная — это значит очень сложная. Мать не понимала, но она чувствовала эту машину. Ты не чувствуешь и не понимаешь. Ты просто принимаешь ее. Она тебе удобна. Ты к ней привык. Я тебя не осуждаю. Привычка — это не так уж мало в отношениях.
М а к с и м. Когда в детстве я начинал плакать, ты уходил из комнаты. Ты никогда не утешал и не возился со мной.
О т е ц. Это не совсем так. Когда ты высказываешь, свои бредни, я их выслушиваю…
М а к с и м (перебивая). …и осмеиваешь
О т е ц. Неужели ты думаешь, что я еще должен соглашаться? Я не запрещаю тебе ничего. Но я никогда не хотел, чтобы у тебя было счастливое детство. Ребенок эгоистичен, человеческое приходит позже… Примерно в твоем возрасте. Конечно, лучше бы раньше, но в наше время человек только лет в двадцать начинает что-то соображать. Нет, не в смысле чистого знания, а в весях человеческих. На чистом лице проступают строгие черты личности…
М а к с и м. Мужчины?
О т е ц. В твоем случае, естественно, да. Но такой процесс возможен и у женщин. Личность проступает… Личность. Кстати, у женщин этот процесс начинается раньше… Но потом затормаживается на семье, детях, плите…
М а к с и м (неожиданно). А если из меня ничего не выйдет? Ты будешь очень переживать?
О т е ц. Мне будет неприятно. Конечно… Но ты сам понимаешь, что я не пущу себе пулю в лоб.
М а к с и м. Может быть, ты против моих друзей? Тебе неприятно, что мы собираемся здесь, в нашей квартире?
О т е ц. Это было бы уже совсем глупо с моей стороны. Без друзей ты пока не можешь. Ты еще слаб.
М а к с и м. Слаб? Я?
О т е ц. Пройдет время, и они тебе будут не нужны. Друзья — это иллюзия общества, всего общества, но отобранная по удобному тебе принципу. А конечный смысл человека — это воспринимать общество в целом, как таковое… И уже ко всему обществу прикладывать свой принцип.
М а к с и м. А что будет дальше?
О т е ц. Очень, очень просто. Друзья постепенно сменяют друг друга. Потом их просто не остается. И ты остаешься один. Это очень хороший… я бы сказал, оптимальный вариант. Ты разговариваешь с миром. Только он один во всех своих взаимоисключениях и разнообразиях может понять тебя.
М а к с и м. А другой вариант?
О т е ц. Другой хуже. Значительно хуже. Всю жизнь ты будешь цепляться за близких, кричать на них, жаловаться им, проклинать их. И, кстати, близкие, близкие будут все мельче и мельче…
М а к с и м. А в первом случае?
О т е ц. Ну конечно, в первом случае они будут всё талантливее, прекраснее, великодушнее, что ли… И всё самостоятельнее, что ли… Но ты же сам все знаешь. Почитай, почитай истории великих людей.
М а к с и м. А если ты любишь человека?
О т е ц. Совершенно неопределенный вопрос…
М а к с и м. Почему?
О т е ц. Это уж такой редкий дар. Гениальный дар. Куда нам всем… Очень, очень, очень несчастные эти люди… (Тихо.) Очень.
М а к с и м. Но мы же употребляем это слово.
О т е ц. Конечно, конечно… Об этом мы потом как-нибудь поговорим.
М а к с и м. Нет, нет, сейчас.
О т е ц. Потом…
М а к с и м. Я все равно тебя не отпущу.
О т е ц (не сразу). Любовь… ну что же… Вот тот дар любви, он разрушает все, все наши системы заграждения, все наши приспособления к собственной защите… Он как у Фауста…
М а к с и м. А что он там соврал в «Фаусте»?
О т е ц. Ну как тебе сказать. Слушай меня внимательно. Фауст не говорит в высший момент своей любви: «Мгновение, остановись». То есть он не может пожертвовать своей жизнью за любовь. Значит, это не та любовь, о которой я тебе говорил. Не та! Кстати, и в остальных страстях он не переходит эту грань. У Гёте Фауст — фигура нормативная. Демократическая. И в этом его гений… Может быть, в этом…
М а к с и м. А как же у Шекспира? Ромео и Джульетта?
О т е ц. Там лучше. Но тоже. Как тебе сказать… Такое впечатление, что яд входит в действие, когда автор не знает, что делать с этой совершившейся и прошедшей любовью. Такое впечатление, что он боится заглянуть дальше. Вообще заметь, художник чаще всего прибегает к любви, чтобы таранить ею общество, которое кажется ему несовершенным.
М а к с и м. Но ты хотел сказать что-то еще.
О т е ц. Нет, просто в жизни…
М а к с и м. Что «просто». Ну, говори, говори…
О т е ц. Как бы тебе сказать… Страна, нация, что ли… Мы привыкли вычислять ее уровень по развитию науки, благосостояния, морали… Если сказать проще… Нет, здесь проще не скажешь. Если в стране, в мире существуют великие силы разрушения, которые могут смести с лица земли все, то мы можем быть спокойны только тогда, когда мы видим великие… величайшие близости… Величайшие события любви. На одном уровне мощи с уровнем мощи разрушения. Иначе страшно жить в этом мире.
М а к с и м. А как же ты все-таки…
О т е ц. У меня есть… Вот вы… ваша милость… Ну хорошо, я поехал. Не заходите ко мне в кабинет.
М а к с и м. Подожди, подожди… (Задумался.) И ты будешь сидеть там, на даче, один? Весь вечер? (Резко.) Ты выдумываешь, что тебе не будет одиноко.
О т е ц. Я же не знаю этого. Может быть, будет, а может, и нет…
М а к с и м. Ну да, ты будешь предвкушать свой завтрашний успех на симпозиуме.
О т е ц. Наверно, но недолго. Я ведь не сумасшедший.
М а к с и м. А потом? О чем ты будешь думать?
О т е ц. О разном. Я не знаю точно.
М а к с и м. Ты будешь думать обо мне?
О т е ц. Вот это уж наверняка.
М а к с и м. А тебе никогда не приходило в голову остаться и посмотреть, чем мы здесь занимаемся? Или вообще побыть с нами?
О т е ц. Но я же достаточно знаю тебя.
М а к с и м. А друзей моих ты ведь не знаешь.
О т е ц. Я их довольно точно себе представляю.
М а к с и м. Ну и какие же они?