Серебряные звезды
Шрифт:
— Ваши уже выбили немцев из первой траншеи и атакуют вторую. Это нам с нашего наблюдательного пункта передали.
Услышав это, мы ускорили шаг. Известие, полученное, что называется, из первых рук, словно сделало легче набитые патронами диски для ручных пулеметов и автоматов, ящики с винтовочными патронами и гранатами, которые несли солдаты.
Немецкие самолеты непрерывно висят неподалеку от переднего края. Мы видим высоко летящие бомбардировщики, которые, несмотря на сильный заградительный огонь зенитной артиллерии, упорно пытаются прорваться в тыл.
Мы входим в лесок, укрывший нас от вражеских
Налет кончился. Пошатываясь, я поднялся. В нескольких метрах увидел еще дымящиеся воронки от бомб. Несмотря на звон в ушах, услышал стоны раненых. Осмотревшись, увидел метрах в двадцати ниже, в самом овраге, разбитую пароконную санитарную повозку. Смертельно раненные кони еще двигали ногами; они словно пытались подняться и освободиться от упряжи.
Эта первая бомбежка не обошлась без потерь во взводе. Тяжело ранило в обе ноги нашего командира подпоручника Бачиньского, а шедший рядом с ним солдат Мацкевич был убит на месте. Легкие раны получили рядовые Жмуда и Конажевский.
Окопавшись на опушке, смотрим на обстреливаемое немецкими минометами поле, по которому бегут какие-то солдаты — телефонисты или связные с донесениями. Мины падают, однако, не точно, рвутся далеко от них.
Гуськом пробираемся по заросшему берегу речки. Снова полетели мины. Упали в конце покрытого озимью поля, с которого только что сошел взвод. В воздух взлетела черная земля, рассыпалась вокруг.
Приближался вечер. Над высотой, за болотистой речкой Мерея, небо переливалось красками заката, солнце опустилось совсем низко, почти касаясь линии темнеющих высот.
Последние приготовления к ночной атаке.
Переправились через Мерею. Вымокшие по пояс, ждем дальнейших приказов. Стоя на северном скате высоты 215,5, захваченной 1-м полком, ожидаем возвращения командира роты поручника Залевского с совещания у командира батальона капитана Радзевича. Я стою на скате, захваченном в первой половине дня нашими товарищами из 1-го полка. Начинает смеркаться. Видимость уменьшается с каждой минутой. Смотрю на вершину высоты, окутанную поднимающимся из низины вечерним туманом. Возвращается Залевский.
— Наступать без единого выстрела, — шепотом говорит он командирам взводов. — Открывать огонь в момент непосредственного соприкосновения с противником. При продвижении придерживаться плоской возвышенности у вытянутой долины.
Мы должны использовать темноту и продвигаться до встречи с противником, выбить его из третьей траншеи и закрепиться на занятом рубеже. Это ближайшая задача. Продвигаемся в направлении северной окраины Тригубово и едва различимого в это время сухого рва, тянущегося от высоты 215,5. Подробнее не сказано, на какую глубину мы должны наступать. Под деревней Тригубово противник, видимо, предпринимал контратаки.
По сигналу двигаемся. Я на правом фланге развернутого
Постепенно светлеет. Неполная луна уже поднялась над черной полосой леса на востоке. Замечаю идущего слева Антека Ляховича, за ним — самого пожилого по возрасту в нашем взводе рядового Журовского.
Над головой дрожащим в морозном воздухе светом вспыхивают ракеты. От этого света становится как-то неприятно, а когда они наконец гаснут, перед глазами встает черная непроницаемая стена.
Теперь ракеты взлетают из нескольких точек. Дрогнула цепь наступающих, кое-где изломалась, но только на короткое время. Участилась стрельба короткими очередями, скрещивающимися в воздухе. К первым очередям противника моментально присоединился стук ручного пулемета с противоположного ската, веером рассеивающего трассирующие пули. В момент, когда их огоньки стали вспыхивать прямо перед нами, командир 1-го отделения капрал Киячек крикнул:
— За мной! Бегом!..
Огонь усиливается с каждой минутой. В промежутках между разрывами снарядов слышно, как строчат наши ручные пулеметы и «максимы». Поджав под себя ноги, вскакиваю и бегу. Светящийся веер трассирующих пуль обметает бегущих рядом со мной, почти касается моих плеч. Кто-то из моего взвода спотыкается, падает и не встает. Я влетаю в небольшую выемку, которая едва укрывает от впивающегося в траву свинца. «Огонь!.. Очередями!..» — слышны команды. Отчетливо вижу вылетающие впереди нас огоньки пламени из стволов автоматического оружия. Нацеленный в их сторону автомат дрожит в моих руках. Посылаю очереди одну за другой. Они приглушают сухой треск автоматов атакующего отделения. В небо снова взлетают ракеты. Описав дугу, они опускаются над нашей цепью и гаснут. Гитлеровцы ведут беспрерывный огонь длинными очередями. В темноте следы трассирующих пуль похожи на длинные шнуры из светлячков. Я снова вскакиваю и делаю прыжок вперед вместе с Ляховичем, но Антека встречает хлесткая очередь.
Расстояние между нами и врагом перестало существовать. Нас отделяет отрезок всего на длину винтовки. С трудом можно угадать, где свой, а где враг. Только по каскам отличаем укрывающегося за изгибами окопов противника. Долина гудит от выстрелов. Перед атакующим взводом появляются черные тени. Они отбегают, падают и снова осыпают градом нуль. Жаркий бой идет повсюду. Огонь становится все плотнее. Но вот немцы не выдерживают, откатываются назад, занимают гребень высоты, где пляшут желтые огоньки. Оттуда в нашу сторону непрерывно летят красные бусинки. Они с шипением пролетают между бегущими, задевают шинели. Но отделение капрала Киячека, с которым бегу я, не залегает. Солдаты не останавливаются, на бегу ведут в темноте огонь по удирающему врагу…