Серебряный единорог
Шрифт:
– Все, хватит! – выкрикнул полковник и сполз с полки, весь облепленный березовыми листьями.
Трое парильщиков обессилено вывалились в помывочную. Олег окатил военкома и директора чистой водой, сполоснулся сам. Троица присоединилась к Семену и Баторжамцу, распивающими пиво в предбаннике.
– Ох и чудо банька! – рухнул на скамью Иван Иванович. – Давно я так не парился.
Олег споро разлил ерша и поднес кружку военкому.
– Еще пойдете париться? – спросил он.
– А как же!
– Я больше такого не выдержу, – засомневался в себе Пиханов. – За вами не угнаться.
– Багатур!* – похлопал полковника по плечу Баторжамц.
– Суворовская школа, – польстил Меркурий.
Ядренко самодовольно расправил плечи и поднял кружку:
– Ну, давайте за богатырское здоровье!
Заметно охмелевший Семен неловко потянулся кружкой к военкому и нечаянно сбил тарелку с закуской. Во все стороны по полу запрыгали сопливые груздочки.
– Убью, Сёма! – заорал Пиханов. – такой закусон потерять.
– Тихо, Олег, – одернул подчиненного Анатолийский.
Семен, кряхтя, полез собирать засоленные дары природы. Он медленно ползал между ног гостей и кропотливо складывал ускользающие груздочки в тарелку.
– Сейчас помою, – произнес он сконфуженно.
– Выкини их в помойное ведро, – посоветовал Меркурий.
Процесс в бане набирал обороты. Заходы в парилку чередовались с пивом и водкой. Степенные разговоры перешли в сумбурный гомон. Русский мат звучал все чаще и громче.
– Ну, последний заход, – встал, пошатываясь Ядренко. – Взвод, за мной!
– Сёма, попарь Иван Ивановича, у меня сердечко зашкаливает, – просипел измученный Пиханов.
Семен и военком скрылись в парилке. Баторжамц, обвязавшись полотенцем, вышел на воздух охладиться. Меркурий расслаблено курил у открытой двери.
– Кажись, отмазался от армии, Меркурий Сократович, – цыкнул Пиханов, развалившись на лавке.
– Не говори «гоп», пока не перепрыгнул.
Словно сглазив, в парилке раздался дикий вопль. Военком с выпученными глазами выскочил в предбанник, держась за причинное место. Сзади глядел перепуганный Семен с ковшиком в руке.
– Ошпарил, гад, – охнул Олег в панике, чуть не плача.
– Я нечаянно, я не хотел… – бормотал как сомнамбула Семен.
Военком кружил по предбаннику и стонал с перекосившимся лицом. Меркурий решительно взял ситуацию под контроль. Он обнял несчастного полковника, разжал ему руки и осмотрел ожог.
– Семен, быстро сюда какую-нибудь мазь.
Фермер открыл самодельный шкафчик, висящий на стене, и перебирал склянки.
– Вот, есть гусиный жир.
– Прекрасное средство, – уверено сказал Анатолийский. – Я гусиным жиром смазывал ожоги у гонщиков после падений. Раны заживают, как на собаке.
Иван Иванович, постанывая, смазал детородный
– Теперь водки! – скомандовал Меркурий.
Олег, обретя надежду, моментально исполнил команду. Иван Иванович закрыл глаза и присосался к кружке. Медленно выпил ее с перерывами.
– Пива! – заорал он, хватая воздух разинутым ртом.
Пиханов молниеносно вручил ему кружку с ершом. Полковник лихо выдул всё до дна и заорал:
– Эх, гулять, так гулять! Поехали по бабам.
– Ну, гренадер! – восхитился Меркурий.
В наступивших сумерках военный УАЗ подъехал к бане крестьянского хозяйства. Виновник происшествия по настоянию военкома полез в машину. Из дома выскочила Валентина, вцепилась в мужа и заголосила:
– Не пущу!
Иван Иванович погрозил пальцем хозяйке, уводящей пьяного Семена, и с помощью Олега забрался на переднее сиденье. Распугав гусей, машина выехала из подворья и запрыгала на деревенской дороге. За бензоколонкой солдат прижал машину к обочине и остановился.
– Что случилось? – спросил Анатолийский.
Солдатик мягко оттолкнул навалившегося на него полковника. Через три километра Уазик завилял и вновь остановился. Ядренко мирно посапывал на плече водителя.
– Я же разобью машину! – чуть не плакал солдатик.
Меркурий нашел выход:
– Давай привяжем его к сиденью.
Водитель порылся в ящике для инструментов и нашел веревку. Пиханов с Анатолийским обмотали военкома.
– Сидит прочно, как памятник Гоголя в Москве, – удовлетворенно произнес директор.
На КПП в Песчанке УАЗ тормознул военный автоинспектор. Заглянув в машину, ваишник явно растерялся. Такой картины он еще не видел: в машине сладко спал связанный розовощекий полковник и пускал слюни, словно младенец. Фуражка съехала ему набекрень. Меркурий подошел к офицеру и грозно спросил:
– В чем дело, капитан? Не видишь, что вышестоящий офицер устал, возвращаясь из дальней командировки.
Капитан занервничал, обошел Уазик и заглянул в салон. Затем махнул рукой и отпустил машину.
К военкомату подъехали при свете уличных фонарей. Полковник покрыл трехэтажным матом Меркурия и Олега, когда они его разбудили, отвязывая, но быстро остыл. Болтаясь из стороны в сторону, он добрался до двери и забарабанил по ней кулаком. Дежурный сторож в гражданке распахнул дверь и молча посторонился.
– За мной, в колонне по одному – шагом марш! – скомандовал военком и строевым шагом прошествовал по длинному коридору. В кабинете он упал в кресло и потребовал водки.
– Водка закончилась, Иван Иванович, – жалобно произнес Олег.