Серебряный лебедь
Шрифт:
Нахмурившись, Нейт подходит к нам и берет меня за руку, но я отхожу от него.
— Пошел на хер. Я никуда за тобой не пойду.
Нейт пожимает плечами.
— Меня это устраивает.
Мудак.
Бишоп хихикает, но я поворачиваюсь, направляясь бог знает куда в лесу.
— О, и мне нужен мой пистолет обратно! — кричу я через плечо.
— Куда ты идешь, Китти? — спрашивает Нейт, когда они все следуют за мной.
— Ну, в лагерь, конечно.
— А откуда ты знаешь, что это
— Потому что я просто знаю.
Мы добираемся до лагеря, и как только в поле зрения появляется костер, я расслабляюсь. Он находится посередине, и по всей территории разбросано около семи палаток, но достаточно далеко друг от друга, чтобы не знать, что происходит в той, что напротив вас.
— Мэди! — кричит Картер с бревна у костра. Он подбегает ко мне, и я вижу, как его взгляд скользит через мое плечо к парням позади меня, без сомнения, сотня вопросов кипит в его разуме. Сотня вопросов, на которые я не обязана ему отвечать. — Эй, у тебя получилось.
Я улыбаюсь.
— Именно.
Бишоп хмыкает у меня за спиной, и Нейт уходит, выхватывая бутылку виски у кого-то, кто уже потерял сознание. Картер оглядывает меня, его глаза стеклянные и ленивые. Очевидно, он пьян, и, очевидно, я ревную. Еще не совсем полночь, а мне нужно выпить.
— Давай я покажу тебе, где твоя палатка.
— Хорошо…
— Я все понял. Спасибо, парень. — Бишоп обнимает меня за талию, ведя к палатке позади, спрятанной немного глубже в лесу.
— Бишоп! Это было чертовски грубо. Он поставил нашу палатку.
— Так он, черт возьми, должен. Это то, что делают бездельники. Сейчас… — Мы входим встык палатки, где две спальни соединяются с двумя другими спальными местами. Он расстегивает молнию с одной стороны, толкая меня в темную комнату. — Переоденься во что-нибудь менее распутное.
— Что? — рявкаю я. Он тоже входит в комнату, но я его не вижу. Могу различить только образ его тела от мерцающего танца огня вечеринки. — Убирайся.
Он подходит ближе.
— Нет.
Я делаю шаг назад.
— Бишоп, я серьезно. Проваливай.
Он парирует мои действия, снова шагнув вперед.
— Нет, — шепчет он в чернильное, но удивительно теплое пространство палатки. Я ударяюсь спиной о слабую стенку и задыхаюсь, закрывая глаза. Черт. Я так сильно облажалась с ним. Чувствую его раньше, чем что-либо вижу: его большой палец танцует по моей нижней губе. — Боишься?
— Чего? — выдыхаю я, все еще не открывая глаз.
Его большой палец скользит по краю моей челюсти, медленно стекая по шее и яремной вене. Его теплые губы мягко скользят по моим.
— Меня, — шепчет он.
Я открываю глаза, белизна его маски-скелета светится, а белок глаз становится ярче.
— Да, — честно отвечаю я, потому, что так оно и есть. Я ему не доверяю, но мне понравилось заниматься с ним сексом. Может быть, он прав, может
— Хорошо.
— Это. — Я жестом указываю между нами. — Что это?
Бишоп издает гортанный смешок.
— Это ничего не значит. Просто секс. Ты, кажется, заставляешь мой член твердеть, так что я с этим согласен.
Проглатывая его слова, я думаю о том, что бы это значило для меня. Я всегда привязывалась к парням, с которыми спала. Это моя вина, и внутренний голос шепчет, что я сумасшедшая девчонка, но я переживаю слишком много эмоций за раз.
— Я никогда не делала этого раньше, — признаюсь я. — Вся эта история с друзьями и привилегиями.
Он смеется, на этот раз откидывая голову назад, и в моей голове пляшут мысли о том, каково было бы в этот самый момент ударить его по голове.
— Детка, мы не друзья, и мы определенно не друзья с привилегиями. Ты мой заклятый враг, которого я всегда оставляю без трусиков. Сейчас же, — бормочет он, хватаясь за перед моего платья и срывая его, — сбрось их.
Отодвинув свои мысли на задний план, выхожу из стрингов, отбрасывая их прочь. Бишоп делает шаг назад, и я вижу, как его голова склоняется в тени.
— Хорошо, — бормочу я. — Но никто не должен знать, и, кроме того, я не очень хороша в этом, потому, что я склон…
— Прекрати, мать твою, болтать. — Его рот врезается в мой. Я тихо стону, наклоняя голову, чтобы дать его языку больше доступа. Бишоп возится со своим ремнем, срывая его и бросая на землю со звоном. Поднеся руку к моему горлу, он грубо сжимает его, прежде чем медленно скользнуть вниз по мне, сжимая один из моих сосков между пальцами.
— Ммм, — стону я ему в рот.
— Чертовски скучал по этому рту, — бормочет Бишоп мне в губы, прежде чем упасть на колени.
Сжимая его волосы в кулак, я поднимаю его голову, чтобы он посмотрел на меня снизу.
— Во-первых, о нас никто не узнает, а во-вторых, ты больше никого не трахнешь. Понятно? — шиплю, мои брови изгибаются, хотя я знаю, что он меня не видит. Я снова дергаю его за волосы. — Если ты не можешь согласиться не спать с кем-то еще, пока мы трахаемся, Бишоп, ты можешь уйти прямо сейчас, и я позабочусь о себе на сегодня, — предупреждаю я.
Его скользкий язык прижимается к внутренней стороне моего бедра.
— Да, детка, уверен, что смогу это сделать, так как я не погружаю свой член в любую щель.
Я откидываю голову назад.
— Ненавижу тебя.
Он облизывает меня до самого соединения бедер, а затем прикусывает нежную плоть.
— То же самое, детка. — Он мягко щелкает мой клитор, и сердце начинает биться в груди, а колени почти подгибаются. — Не двигайся! — приказывает он, отстраняясь от меня. Бишоп возвращается ко мне и обхватывает своими восхитительными губами мой клитор, наклоняясь еще ниже, когда его язык скользит глубоко внутри меня.