Серебряный лебедь
Шрифт:
— Конечно.
Он грустно улыбается, затем делает еще один глоток, как раз в тот момент, когда вход в палатку отодвигается, и внутрь входят Бишоп, Нейт и Хантер. Бишоп смотрит на Картера, его челюсти слегка сжаты, и внезапно я чувствую себя виноватой. Почему, черт возьми, я чувствую себя виноватой? Между нами не было никаких обещаний. Но даже в этом случае могу сказать без тени сомнения, что мне не нравится быть рядом с любым другим парнем, кроме Бишопа. То, что Картер так близко ко мне, кажется неправильным, но то, как Бишоп посасывает мою плоть, это ощущается так правильно. Бишоп прищуривает глаза, рассматривая нас с Картером.
— Значит, вечеринка в нашей палатке? — Она смотрит на Бишопа, Нейта и Хантера. Бишоп не сводит с меня глаз, поэтому я смотрю на Татум, протягивая ей свою чашку. — Еще? — Она поднимает брови. — Если бы я не знала тебя лучше, Монтгомери, то сказала бы, что ты хочешь напиться.
Я пожимаю плечами.
— Ну, раз уж у меня не было ничего прошлой ночью... — Я смотрю на Бишопа с фальшивой улыбкой. — Да, я хочу еще.
Нейт садится по другую сторону от меня, его рука обнимает меня за талию. Я закрываю глаза, успокаивая дыхание.
— Сестренка, — шепчет он мне на ухо, его волосы щекочут мочку моего уха. — Мне очень жаль.
Я открываю глаза и смотрю на него широко раскрытыми глазами.
— За что?
— За все, но самое главное — за то, что еще впереди. — Его глаза отчаянно ищут мои. Каждый острый угол его челюсти и прямой нос выводят меня из себя.
— Мне надоели эти загадки, — шепчу я.
Он улыбается, а затем наклоняется ко мне, проводя губами по моей щеке.
— Я знаю. — Затем он притягивает меня ближе к себе и заметно отдаляет от Картера. Я беру у Татум стакан и подношу его к губам.
— Музыка! — говорит Тилли, неловко глядя между мной и Нейтом. Я смотрю на Бишопа, который прислонился к Татум, а она смотрит на меня с немым вопросом. Господи. Что мы за хреновая группа?
Я качаю головой в сторону Тилли, надеясь, что она знает, что мы с Нейтом не такие. Тилли достает свою док-станцию и нажимает кнопку Play на песне Escape the Fate «One For The Money». Я ухмыляюсь ей. Мне нравится ее музыкальный вкус; он так отличается от одержимости хип-хопом Татум и Нейта. Не то, чтобы я не любила хип-хоп, просто у меня эксцентричный музыкальный вкус, и мне нравится слушать разные жанры сразу, а не одно и то же снова и снова.
Нейт достает то, что выглядит как коричневая сигарета, а затем достает Zippo и зажигает ее. Он делает большую затяжку и передает сигарету мне. Я внутренне борюсь с собой, но потом думаю: «К черту» и забираю у него сигарету. Сладкий, лесной запах дыма марихуаны заполняет палатку и поглощает мои чувства.
Нейт указывает на вход в палатку.
— Бамбой, закрой палатку! — Картер смотрит на него прищуренными глазами, прежде чем встать и закрыть вход.
Я подношу ее ко рту и вдыхаю, как в кино. Спасибо, РедМен и МетодМен (прим. отсылка на шоу «МетодМена и РедМена»). Дым попадает мне прямо в горло, а затем в грудь. Я судорожно кашляю, мои легкие, кажется, закрываются, прежде чем передать ее Картеру. Через секунду мои глаза тяжелеют, а густой дым, который начинает затуманивать палатку, начинает плавать вокруг всех, медленно становясь все гуще и гуще.
Я наклоняюсь к Нейту и смеюсь.
— У нас что, горячий бокс в палатке?
Он
— Да, Китти, так и есть.
Мои глаза находят глаза Бишопа. Он опирается на локоть, но слегка на Татум. Его ноги раскинуты перед ним, но, опять же, похоже, что он открыт для нее. Он ухмыляется, а затем наклоняется к ней и что-то шепчет ей на ухо. Гнев, ревность и ненависть переполняют меня до предела, когда я смотрю на Тилли, пытаясь найти что-нибудь, чтобы отвлечься от того, что, черт возьми, делает Бишоп.
— Тилли! Иди сюда. — Я машу ей рукой, когда она делает длинную затяжку.
— Вау, — смеюсь я, когда она занимает место между мной и Нейтом. — Ты затягиваешься как профессионал.
Она пожимает плечами.
— Я имею в виду, что это не в первый раз.
Нейт хватает ее и сажает к себе на колени.
— Ты сейчас такая чертовски сексуальная. Я мог бы съесть тебя.
— Пожалуйста, не надо, — бормочу я, забирая косяк у Татум и поднося его ко рту, прежде чем сделать еще одну затяжку. На этот раз она проходит по моим дыхательным путям немного мягче. Позволяю вкусу остаться на языке, закрываю глаза и чувствую, как каждый сантиметр меня успокаивается и расслабляется. Все стрессы и переживания, которые были у меня тридцать минут назад, ничего не значат. Бишоп напротив меня, шепчущий приятные слова на ухо Татум? Ничего не значит. Я лежу на спине, зажав косяк между пальцами. Картер наклоняется на локте, забирая у меня косяк.
— Эта штука для совместного использования, Мэди. Пуфф, пуфф, делись! — он смеется, снова придвигаясь ко мне ближе.
Я смеюсь.
— О, Картер, — громко объявляю я. — Я ничем не делюсь, и если кто-то из моих друзей думает, что делюсь, то могу показать им более чем одним способом, как я этого не делаю.
В палатке воцаряется тишина, все понимают смысл моих слов. Все, кроме Картера. Глупый Картер. Подношу руку к лицу, на расстоянии дюйма, но дым настолько густой, что я едва могу различить очертания своих пальцев. — Но! — добавляю я. — Хорошо, что я свободный агент, а?
Рука скользит по моей ноге, и я знаю, что это не грубоватая рука Бишопа. Эта рука слишком мягкая.
— Да, мне повезло. — Поворачиваю голову туда, где, как я знаю, находится Картер.
Нейт смеется, но это звучит приглушенно.
— Может быть, нам стоит найти Хантеру кого-нибудь, с кем можно поиграть. Тогда это может стать одной большой оргией.
Переполненная гневом, предательством и ревностью — ревностью, потому что Татум, вероятно, держит Бишопа за руку, — мои мысли останавливаются. Мое сердце сжимается, а на висках выступают капельки пота. Эта мысль наполняет меня возбуждением, ненавистью, ревностью и... похотью? Почему? Почему эта мысль заводит меня? Злясь на себя за то, что все так запуталось, я переворачиваюсь на живот.
— Не-а, — хихикаю, мои глаза приоткрыты, а движения медленны. Я опускаю голову на руку. — Хантер может поиграть со мной. Я могу взять двоих... просто спроси Бишопа. Он знает, сколько я могу выдержать в постели.
Руки обхватывают мои лодыжки, и внезапно меня грубо дергают, переворачивая на спину. Да, эти руки... это руки Бишопа. На меня наваливается тяжесть тела, губы опускаются к моему уху. Он тянет мою мочку в рот.
— Осторожнее, Китти. Я тоже не делюсь.
— Ты будь осторожен. — Толкаю его в грудь, и он смеется. — Возвращайся к тому, что ты делал.