Серебряный лебедь

Лампитт Дина

— Мифтер Бенифтер, ефли вы не вовраваете, потанцуйте фо мной.

Это была сестра Уильяма Арабелла, крохотная, как кукла; весь ее детский облик соответствовал ее размерам. Она смотрела на Гиацинта, подняв голову и откинув назад напудренные локоны.

— Мне бы это дофтавило огвомное удовольфтвие, — продолжила она. — Я чуфтвую себя очень гвупо, когда не пвинимаю учафтие в общем вефелье. Я, пваво, думаю, фто это ив-ва того, фто я выгвяжу фовфем мавенькой девофькой, а ведь мне уве фемнадфать, я даве фтарфе кувины Мелиор, пвавда.

Гиацинт улыбнулся ей и предложил

руку, чтобы войти в круг танцующих. Он прекрасно знал, что взгляд Мелиор Мэри сейчас остановился на нем, и потому поднес руку Арабеллы к губам, за что был вознагражден смущенным выражением ее лица. Девушка слегка вспыхнула и скромно опустила глаза.

С того вечера Уильям Вольф-старший стал приезжать в Саттон каждые две недели, привозя с собой Уильяма, Арабеллу и младшего сына — парнишку лет тринадцати по имени Бевис. Фрэнсис Вольф оставалась дома, ссылаясь на недомогание, хотя всем было совершенно ясно, что на самом деле она в это время гуляет среди своих лужаек и клумб и вдыхает ароматный воздух сада.

К ужасу Мэтью и к удовольствию Джона Уэстона и Уильяма Вольфа-старшего, Мелиор Мэри, казалось, нравилось общество ее толстощекого кузена, и, когда они каждый раз уезжали вдвоем кататься верхом, Мэтью долго смотрел им вслед.

Но его не оставляли в одиночестве — за спиной сразу же слышался голосок:

— Вы ваняты, мифтер Бенифтер? Мне вы тове офень хотелофь покататьфя с вами вевхом. Ефли мы потовопимся, то фмовем ивбавитьфя от Бевиса, фейфас он увлефен тем, фто кидает камуфки в лофадей.

С уст Мэтью слетел невольный стон, когда он, вбежав в конюшню, увидел перед собой такое неприятное зрелище: на куче сена сидел Бевис и швырял в несчастных животных камни. Одним прыжком Гиацинт приблизился к мальчишке, и тот даже не успел пошевелиться, как Гиацинт уже тряс его за воротник.

— Ах ты, сопляк, я же тебе глаза за это выцарапаю!

Бевис заорал, и Арабелла тоже стала издавать оглушительные и бессмысленные вопли.

— Замолчи, дура, — вырвалось у Мэтью, который был страшно зол на все их семейство, но эта реплика только раззадорила их. Крики, вероятно, были слышны далеко, потому что вскоре на шум прибежала Мелиор Мэри, а за ней и Уильям.

— Боже мой! — воскликнула она. — Что здесь происходит? У вас тут просто как в аду! Арабелла, прекратите кричать. Мэтью, отпустите мальчика. Бевис, закройте рот. Уильям, позовите кого-нибудь на помощь.

Все сразу же посмотрели на нее, и, хотя Арабелла с Бевисом наконец замолчали, никто не произнес ни слова. И только через несколько мгновений Гиацинт закричал:

— Нет, Мелиор Мэри, не отпущу! Я покажу ему, почем фунт лиха, а если Уильям захочет померяться со мной силой — пожалуйста.

— Черт вас подери! — воскликнула Мелиор Мэри.

— Вы начинаете говорить в приказном тоне, мисс. Можете приказывать другим, — он холодно взглянул в сторону Уильяма, — но не мне. И, будь вы мужчиной, ничто не доставило бы мне большего удовольствия, чем подраться с вами.

Тот день закончился очень спокойно. Уильям, Арабелла и Бевис вернулись в Хали рано. Уильям надул свои и без того толстые щеки, Арабелла обильно проливала

слезы, а Бевис был настолько хмур и угрюм, что всю трехчасовую поездку домой просидел в карете и отказался выйти даже для того, чтобы поесть сладкого кекса и выпить лимонада. Джон и Уильям-старший расстались весьма холодно, а Гиацинт был отправлен в конюшню. Там он съел немного сыра, выпил в одиночку бутылку крепкого красного вина и отправился спать.

С того самого времени Гиацинт впал в немилость. Джон стал с ним довольно груб и неласков, отцовские же чувства и вовсе куда-то испарились. А Мелиор Мэри даже не смотрела в его сторону. Год назад она щедро отдала ему свое тело, но теперь вела себя так, словно этого никогда не было. Иногда юноше казалось, что она просто забыла то чудесное утро, когда все звериное королевство, включая и их обоих, встречало пробуждение природы. И хотя потом она изредка говорила о любви, но никогда больше не хотела разделить с ним такую радость. Казалось, Мелиор Мэри нравилось притворяться невинной. И все же иногда он ловил на себе ее взгляд, в глубине которого полыхал скрытый огонь. Он часто думал, что ей просто приятно мучить его.

Она все время на него злилась, и это уже начинало надоедать. К черту! Если ей хочется кокетничать с ним таким образом — пожалуйста! А он, если уж на то пошло, может пока поразвлечься с Арабеллой, ведь она до сих пор с обожанием смотрит на него своими пустыми синими глазами.

А теперь еще и это. Отношение Джона к Гиацинту совершенно не смягчилось, и если бы до отца Мелиор Мэри дошло то, что она лишилась девственности… Не было сомнений, что Джон полностью поглощен мыслью о соединении семей Уэстонов и Вольфов узами брака. Если Мелиор Мэри не оставит потомства, то после ее смерти наследниками станут два Уильяма — отец и сын. Но кто же захочет иметь дело с необузданной девчонкой, которая к тому же когда-то отдалась конюху. И Мэтью решительно направился в комнату Джона.

Он постучал в дверь, и этот звук и последовавшее за ним слово «войдите» прозвучали для него как похоронный колокол. Его хозяин стоял к нему спиной, повернувшись к одному из окон, а в руках держал письмо, которое читал с явным интересом. Пару секунд Джон не отрывался от письма, и Мэтью ждал, пока тот обратит на него внимание. Он даже открыл рот и уже произнес: «Сэр, я…» — чтобы хоть как-то нарушить молчание, но тут Джон внезапно обернулся.

— Черт тебя подери, Мэтью! Я зол на тебя за то, что ты побил моего племянника. Я уже собирался вышвырнуть тебя вон, отказаться от твоих услуг, но теперь…

Свободной рукой он постучал по письму.

— Сэр, я знаю, я был не прав. Но она…

— О чем ты, черт подери, говоришь?! Мэтью, этим письмом тебя вызывают!

— Вызывают?

— Не смотри на меня, как идиот! Письмо от королевского эмиссара, капитана Чарльза Вогана. Он хочет, чтобы ты немедленно выехал в Европу. У тебя хватит смелости и сил послужить королю Джеймсу?

Гиацинт кивнул, как будто онемев.

— Очень хорошо. Ты знаешь леди Дервентвотер, она иногда заходит сюда? Ее муж был казнен после восстания пятнадцатого года.