Серебряный орел
Шрифт:
Бросив плащи, они повернулись и со всех ног побежали к Гептастадиону, до которого было шагов двести.
Легионеры, охранявшие триремы, заметили их и закричали. Да и нельзя было не заметить двух бегущих людей на пустой пристани при ярком свете маяка. Впрочем, Ромул был уверен — копьем их пока что не достать. Они мчались дальше.
Потом раздались крики сзади — египетские солдаты, выскочившие на причал, тоже заметили их.
Ромул обернулся на бегу и увидел, что некоторые из них тычут пальцами
— Не останавливайся! — рявкнул Тарквиний. — У них найдутся заботы и посерьезнее нас.
Сто шагов.
Ромулу начало казаться, что им удастся проскочить.
А потом он увидел сторожевой пикет — десяток римских легионеров стояли у самого входа на Гептастадион и смотрели на сражение. Он тоже взглянул в ту сторону. Когорты Цезаря прорвали строй египтян и гнали противника по причалу к триремам. Часовые приветствовали успех восторженными криками.
«Митра и Юпитер! — в отчаянии воззвал Ромул. — Позвольте нам пройти незамеченными».
Тарквиний вскинул взгляд к небесам и увидел там нечто такое, отчего его глаза широко раскрылись.
Пятьдесят шагов.
Гравий хрустел под их калигами. Тридцать шагов.
Один из легионеров полуобернулся и пробормотал что-то на ухо товарищу. Он увидел их. Двадцать шагов.
Они уже находились на расстоянии хорошего прицельного броска пилума, и события стали развиваться еще быстрее. Одно копье, свистнув в воздухе, полетело в их сторону, но воткнулось в землю, не причинив никому вреда. За ним последовали сразу пять — тоже мимо. Следующие четыре, брошенные воинами, стремившимися поскорее разделаться с потенциальными врагами, перелетели через головы бегущих.
По два копья у каждого, думал Ромул. Осталось еще десять. Ему захотелось съежиться — кто-кто, а он хорошо знал, что лучшие метатели обычно не расходуют свои пилумы до последнего момента. На таком расстоянии легионеры вряд ли могли промахнуться. И они метнут копья, прежде чем Ромул и Тарквиний успеют вынуть гладиусы и атаковать их. Просто не дадут это сделать.
Тарквиний сообразил это одновременно с ним.
— Стойте, глупцы! — крикнул он по-латыни. — Мы римляне. — Он остановился и поднял руки. Ромул поспешно последовал его примеру.
К счастью, больше ни один пилум не полетел в их сторону. Часовые, держа мечи и щиты наготове, кинулись к ним. Командовал ими немолодой, но еще и не старый оптион. Через считаные мгновения друзей окружила стена щитов, между которыми угрожающе торчали острия гладиусов. Люди с суровыми небритыми лицами настороженно рассматривали незнакомцев.
— Дезертиры? — прорычал оптион, сразу заметивший ржавую кольчугу Ромула и отделанную кожей юбку Тарквиния. — Выкладывайте, живо!
— Мы служим у бестиария, — уверенно сказал Ромул. — Много месяцев были далеко на юге
— Тогда почему вы рыскаете тут, как шпионы?
— Хозяин послал нас узнать, что происходит. У него нет больше никого, кто мог бы постоять за себя, — объяснил Ромул. — Но мы зазевались и попали в сражение.
Оптион на мгновение задумался, потирая ладонью подбородок. Объяснение Ромула было вполне правдоподобно.
— А ваше оружие? — рявкнул он. — Совсем как римское, не считая этой штуки. — Он ткнул пальцем в обоюдоострую секиру Тарквиния. — Откуда оно у вас?
Тут Ромул не на шутку перепугался. Он совершенно не хотел привлекать к себе излишнее, возможно, даже неодобрительное внимание, а это было бы неизбежно, если сознаться, что они — ветераны кампании Красса. Что он мог сказать? Но и молчать нельзя.
Тарквиний пришел ему на помощь.
— Перед тем как наняться к бестиарию, мы некоторое время служили в египетской армии.
— Наемники, значит?! — возмутился оптион. — У этих мерзавцев?
— Мы даже и не знали, что Цезарь здесь, — быстро добавил Ромул. — Я же говорю — мы больше полугода не были в Александрии.
— Что ж, похоже на правду… — Глаза офицера вдруг сверкнули. — Ну а нам сейчас понадобятся лишние мечи.
— Но… — протянул Ромул, не до конца поверив своим ушам, — мы хотим вернуться в Италию.
— А мы что, не хотим? — спросил оптион, и все легионеры громко захохотали.
— Но мы же не легионеры, — возразил Ромул, чувствуя себя так, будто попал в воду и вот-вот пойдет ко дну.
— Теперь — легионеры! — громыхнул оптион. — Добро пожаловать в Двадцать восьмой легион.
Остальные легионеры отозвались на эти слова восторженными криками.
Ромул взглянул на Тарквиния; тот быстро, почти незаметно пожал плечами — мол, делать нечего. Ромул нахмурился. Во всем, что с ним случилось, он винил гаруспика. В сердце юноши не было прощения, только жгучий гнев.
— Лучше и не пытайтесь бежать, — предупредил оптион. — Мои парни прикончат вас раньше.
Ромул обвел взглядом ухмыляющиеся лица. Ни в одном из них не было и намека на милосердие.
— И помните, что за дезертирство у нас распинают. Ясно?
— Да, командир, — подавленно ответили оба.
— Ну, не унывайте, — сказал оптион с суровой улыбкой. — Если проживете лет шесть, сможете идти на все четыре стороны.
Как ни странно, Ромул вдруг немного воспрянул духом. Действительно, легионеров за всякие нарушения наказывали очень сурово, а подчас и жестоко, но с ним будут обращаться как с римским гражданином, а не рабом. Возможно, этим путем — службой в легионах — ему удастся завоевать себе достойное место. Самостоятельно, без Тарквиния.