Серебряный орел

Кейн Бен

Вахрам расхохотался, запрокинув голову. Пакор и остальные ответили только недоверчивыми взглядами.

— Это правда. — Ромул набрал в грудь воздуха, пытаясь сохранить спокойствие. Каким-то образом ему удалось смирить головную боль и сосредоточиться на происходившем. Важнее всего сейчас было убедить парфян в истинности его слов. — Где те лжецы, которые взвалили на нас такое тяжкое обвинение? Пусть хотя бы повторят его нам в лицо.

Пакор слегка растерялся.

— Что ж, это справедливо, — сказал рассудительный Ишкан.

— А чего тянуть-то? —

вмешался Вахрам. — Посмотрите на них! Сразу видно, что эти псы виноваты.

Командующий окинул своего первого помощника задумчивым взглядом, а потом махнул рукой. Оптион поспешно выбежал из зала.

Благодарю тебя, Митра. Ромул незаметно выдохнул, стараясь не выказать облегчения. Похоже, Пакор и примпил находились не в лучших отношениях. Если ему удастся использовать их разногласия, в чем бы они ни состояли, появится проблеск надежды.

— Рассказывайте, как было дело, — потребовал Вахрам и добавил: — Пока мы ждем.

Ромул повиновался. Ему показалось, что Ишкан поверил его словам. А вот по лицам Пакора и особенно Вахрама ничего нельзя было угадать.

И что было уж совсем плохо, Бренн никак не помогал ему. Он молча стоял рядом с Ромулом и глядел в пол.

Как только юноша умолк, парфяне быстро заговорили на своем языке. Примпил яростно размахивал руками и, несомненно, настаивал на том, что их обоих следует казнить. Ишкан не проявлял ожесточенности и говорил размеренно и неторопливо, а Пакор слушал обоих и, прищурившись, обдумывал их слова.

Вскоре вернулся оптион. За ним следовали Новий, Оптат и Аммий. Судя по заспанным лицам, их только что разбудили. Но когда они увидели Ромула и Бренна, сон сразу слетел с них. Новия перекосило от ненависти, и он что-то пробормотал своим прихвостням.

— Этот молодой солдат говорит, что вы лжете, — без предисловий заявил Пакор. — И что на самом деле сбежали вы трое.

Разъяренный Оптат открыл было рот, но Новий взял его за руку.

— А чего ему еще-то говорить? — уверенно сказал низкорослый легионер. — Но его словам нельзя верить. Они с дружком — поганые рабы, а не граждане, как мы.

Оптат и Аммий энергично закивали. Согласно римским законам, любое утверждение раба имело силу лишь в том случае, если было получено под пыткой.

Пакор, похоже, растерялся. Ишкан наклонился и принялся что-то шептать на ухо командующему. Видимо, до него дошли слухи о том, как в последние несколько дней перед выходом в злополучный поход двое друзей оказались на положении отвергнутых.

— Глупец! — рявкнул Пакор, взглянув на Новия. — Вы все — мои рабы. А кем или чем вы были до того, как пришли в Карры, не имеет никакого значения.

— Только не для нас, командир, — набравшись храбрости, возразил Новий. — Это очень важно.

— Да, командир, — подхватил Аммий.

Умный и многоопытный Пакор не мог не понимать, что прежние взаимоотношения действительно важны для легионеров. Он повернулся к Ромулу.

— Это правда? Вы на самом деле рабы?

Лгать не имело смысла и было очень опасно.

— Да, — твердым голосом произнес

Ромул.

Бренн искоса кинул на него встревоженный взгляд, но Ромул сохранял полное спокойствие.

— Вот! Я давно это знал! — торжествующе воскликнул Новий.

Его друзья тоже просияли.

Пакор молча ждал.

— Но это вовсе не значит, что я могу сбежать с поля боя, — повысил голос Ромул. — Смелость даруется всем.

— Верно, — кивнул Пакор. — Но я не могу решить, кто из вас лжет, а кто говорит правду. — Он повернулся к примпилу. — У меня уже голова кругом идет. Распять их всех!

Вахрам радостно отсалютовал. Казнь провинившихся легионеров являлась его обязанностью, и он выполнял ее, не скрывая удовольствия. Его нисколько не тревожило, что кто-то повиснет на кресте. Чем больше, тем лучше. Кроме того, он не доверял могучему галлу и его постоянному спутнику, зная, что они друзья Тарквиния, и даже опасался их. Примпил махнул рукой, и парфянские воины подошли к Новию и его друзьям.

Было заметно, что те испугались.

Пакор, нахмурившись, наблюдал за поведением троих ветеранов. Они вели себя совсем не так, как Ромул и Бренн, которые, казалось, готовы были принять свою судьбу.

— Подождите, — сказал он. — Я передумал. Вы, — командир легиона указал на Новия, Оптата и Аммия, — будете биться против рабов. Насмерть.

Коротышка легионер со странным выражением лица взглянул на своих товарищей.

«Трое против двоих… — думал Ромул. — Неплохо…» Даже галл поднял голову. Но Ромул продолжал с подозрением посматривать на Пакора. С чего бы вдруг такой неожиданный поворот?

Тут заметно разочарованный Вахрам вдруг усмехнулся. Несомненно, он уже понял, что произойдет.

Действительно, Пакор еще не все сказал.

— Рабы — не воины, — продолжил он, немного помолчав. — Оружия им не положено. Так что — три меча против двух пар голых рук.

Ромул от изумления открыл рот, ну а Новий с большим трудом сдерживал ликование.

— Боги увидят, кто говорит правду, — закончил Пакор.

— Когда? — спросил Ишкан.

Командир легиона потер руки.

— Сейчас. Чего ждать-то?

Бренн наконец расправил плечи. Значит, мне все-таки будет дано умереть в бою, подумал он. Ромул стиснул зубы, решив погибнуть достойно. Боги дали им еще один шанс, пусть малый, но все же…

* * *

Почти сразу командиры вышли из претории, за ними вывели тех, кому предстоял поединок. Все направились на интерваллум. Пакор пожелал, чтобы за боем наблюдало как можно больше народу, и из ближних казарм поспешно вызвали несколько центурий. Впрочем, силой гнать никого не пришлось — легионеры с готовностью высыпали на холодный утренний воздух, чтобы позабавиться неожиданным развлечением. Вместо веревки, как это было в лудус, или деревянного барьера место борьбы оградили стеной из щитов, которые держали в руках легионеры. За барьером через равные промежутки расположились парфяне с луками. Другая группа парфян окружила на всякий случай командиров.