Серебряный орел

Кейн Бен

Никто не ответил.

— Если так, то верьте мне, — продолжил Секунд. — Отпустите ее.

К удивлению Фабиолы, ветераны разжали руки и неловко отошли в сторону, избегая ее взгляда.

— Подойди сюда, — жестом поманил ее Секунд. Чувствуя облегчение, но еще не избавившись от страха, Фабиола подошла и встала рядом.

— Идите спать, — велел Секунд. — Я сам присмотрю за ней.

Недовольные ветераны послушались и пошли к выходу, то и дело оглядываясь.

Через минуту Фабиола и Секунд остались в подземном помещении

одни.

Фабиола удивленно подняла брови.

— Патер?

— В глазах Митры я Патер — их отец, — пояснил он. — Как большинство главных жрецов, я отвечаю за безопасность храма. — Когда они остались наедине, Секунд стал еще более грозным и суровым. — Ты злоупотребила нашим доверием и вошла сюда без разрешения. Считай, что тебе повезло.

На глаза Фабиолы набежали слезы.

— Я прошу прощения, — тихо сказала она.

— Ты уже прощена, — смягчившись, ответил Секунд. — Пути Митры неисповедимы.

— Ты веришь мне? — дрожащим голосом спросил Фабиола.

— Я чувствую, что в тебе нет обмана. И ты видела себя вороном.

— Значит, мое видение было верным? — не могла не спросить Фабиола.

— Оно было послано тебе богом, — уклончиво ответил Секунд. — Но хома может увести человека далеко. Иногда слишком далеко.

— Я видела римских солдат. И друзей моего брата, — возразила она. — Готовых вступить в безнадежную битву, в которой не выживет никто. Никто! — По щекам Фабиолы побежали слезы.

— Того, что ты видела, могло и не произойти, — спокойно ответил Секунд.

— Или оно уже произошло, — с горечью возразила она.

— Это верно, — признал Секунд. — Видения показывают все возможности.

Фабиола ссутулилась, пытаясь победить скорбь.

— Странно, что видение было столь сильным после первого же приема хомы, — заметил Секунд. — Конечно, это божье знамение.

— Кажется, твои товарищи в этом не убеждены.

— Они не осмелятся возражать мне, — нахмурившись, ответил Секунд. — По крайней мере, пока.

После этих слов у Фабиолы немного полегчало на душе. Но его следующие слова встревожили ее.

— Коракс… Превращение в ворона — это первая ступень митраизма. Но большинство инициируемых никогда его не видит. — Секунд посмотрел на нее в упор. — Твое видение означает, что наша встреча не была случайной.

— Откуда ты знаешь?

— Митра открывает мне многое. — (Улыбка Секунда разозлила Фабиолу, решившую, что ей морочат голову.) — Каковы твои дальнейшие планы?

Фабиола на мгновение задумалась. Вернуться в латифундию? Но теперь это было невозможно. Остаться в Риме? Но неопределенная политическая ситуация становилась все опаснее, к тому же в городе скрывался Сцевола. Дважды получив отпор, фугитиварии не перестанет ее преследовать. В этом Фабиола не сомневалась. Но куда она может уехать без защиты?

— Не знаю, — ответила Фабиола, с надеждой глядя на статую Митры.

— Здесь тебе оставаться нельзя, — сказал Секунд. — Мои

люди этого не потерпят.

Фабиолу это не удивило. Она нарушила одно из самых священных правил ветеранов. Их угрозы не были пустым звуком.

— После того, что случилось нынешней ночью, многие хотят твоей смерти.

Она зависела от милости Секунда. Его и Митры. Фабиола закрыла глаза и стала ждать продолжения.

— Твой возлюбленный в Галлии с Цезарем? — спросил он. — Пытается подавить восстание Верцингеторикса?

У нее гулко забилось сердце.

— Да.

— Брут сможет тебя защитить.

— До границы сотни миль, — дрогнувшим голосом сказала Фабиола. — А потом — еще больше.

— Я провожу тебя, — заявил Секунд.

Она не подала виду, что потрясена.

— Почему?

— По двум причинам, — усмехнулся Секунд и кивком показал на тавроктонию. — Одна из них заключается в том, что этого хочет бог.

— А вторая?

— Цезарю нужна помощь тех, кто находится в Риме, — хитро подмигнув, продолжил он. — Посмотрим, откажется ли он от пятидесяти с лишним ветеранских мечей. Если он согласится, мы получим признание и заслуженную пенсию.

Мудрый план, подумала Фабиола.

За годы отсутствия в Риме Юлий Цезарь сумел создать себе громкое имя: завоевание Галлии принесло Республике несметное богатство. Затем последовали вторжения в Германию и Британию — короткие, но победоносные кампании, доказавшие местным жителям военную мощь Рима. С каждым гонцом, сообщавшим о новой победе, плебеи любили Цезаря все больше.

Но этого оказалось недостаточно. Цезаря не было в городе, он не показывался на публике и не обхаживал влиятельных вельмож и сенаторов, ища их поддержки, которой можно было добиться только взятками и подкупом. Цезарь все еще нуждался в помощи своего уцелевшего союзника по триумвирату — Помпея Великого. Но тот, довольный смертью Красса в Парфии, поддерживал бывшего товарища только на словах, а тем временем пытался подружиться со всеми мелкими фракциями в Сенате. Мало кто из них любил Цезаря, самого блестящего из римских полководцев. Этот человек, всегда презиравший закон, представлял реальную угрозу для Республики. Но сейчас, в условиях политической нестабильности и перед лицом грозящей анархии, Цезарь застрял в Галлии, и никто не знал, когда он оттуда выберется. Иметь надежных людей в столице было заманчиво.

— Спасибо тебе, — от души сказала Фабиола. — Но по дороге нам встретятся бандиты. Кроме того, нас будет преследовать Сцевола со своими фугитивариями.

Заметив, что она невольно покосилась на его культю, ветеран рассмеялся.

— Я отправлюсь не один. Со мной пойдут все товарищи, которых я смогу убедить.

Фабиоле хватило секунды, чтобы принять решение. Дорога на север будет опасной, а в Галлии станет еще опаснее. Но есть ли у нее выбор?

Она по-мужски протянула руку. Секунд улыбнулся и пожал ее.