Серебряный туман

Вильденштейн Оливия

— Мой отец умер сегодня, — тихо сказала я ему, не потому, что хотела заставить его чувствовать себя виноватым, а потому, что хотела, чтобы он знал, почему я кого-то убила. — Стелла убила его. Вот почему я убила её.

Его ярость улеглась.

— Чёрт, Кэт, — на этот раз, когда он подошёл ко мне, я не стала уклоняться.

— Круз сумел вернуть его, и Каджика стёр его память об этом, но да, он умер. Прямо передо мной.

Я осторожно покачала головой из стороны в сторону, пытаясь избавиться от образа ножа, разрезающего его

кожу. Это никуда не делось. Вероятно, это никогда не пройдёт. Я закрыла глаза, но это только сделало воспоминание более ярким. Я подняла веки.

— Так что мне жаль, что я набросилась на тебя, но сейчас я действительно расстроена.

Слёзы брызнули у меня из глаз и покатились по щекам.

Эйс провёл большим пальцем по моему лицу и сжал мою челюсть

— Чёрт возьми, Кэт, мне так жаль. Так чертовски жаль, — он обвил руками мою шею и прижал меня к себе. Его пальцы скользнули по моим волосам, погладили затылок. Внезапно они замерли.

— Скажи мне, что ты не заключала сделку с Крузом.

Я наклонила своё лицо к его лицу.

— У меня не было выбора, Эйс. Мой отец…он был мертв.

Его губы сжались.

— Но не волнуйся. Он уже заявил о своих правах на гаджои. Я заставила его заявить об этом. Я больше не наивна.

Мой комментарий, похоже, не успокоил Эйса, чей рот всё ещё был сжат в тонкую линию.

— О чём он просил?

Я сглотнула, отвела взгляд от его лица. Воротник его рубашки был пропитан моей кровью.

— Я залила тебя кровью.

— О чём он просил?

— Нам нужно вывести кровь.

— Кэт…

— Я не хочу тебе говорить.

— Мы давно прошли мимо того, что ты мне не говорила, — Эйс обхватил пальцами мои плечи и держал меня на расстоянии вытянутой руки. — О чём он просил?

— Эйс…

— Скажи мне.

— Ой. Ты делаешь мне больно.

Его пальцы разжались так резко, что я чуть не потеряла равновесие.

Когда я потирала предплечья, в мою душу закралась леденящая душу мысль. Я попыталась убедить себя в том, что моё воображение разыгралось. Но чем больше я крутила его снова и снова, чем больше я их изучала, тем более ужасный смысл это приобретало.

— Он спросил меня, как сильны мои чувства к тебе, — наконец прошептала я.

Между бровями Эйса образовались глубокие бороздки.

— Это то, что он хотел от тебя?

Я посмотрела в его встревоженные глаза.

— Что ты ему сказала?

Внезапное решение утвердилось в моём сознании. Я презирала саму мысль об этом, но если Круз превратился во зло, какой у меня был выбор?

— Правду.

— Что именно?

— И это то, чем я не хочу делиться.

— Почему нет?

Моё сердце затрепетало, как тетива лука.

— Потому что это заденет твои чувства.

Выражение лица Эйса исказилось.

Минута прошла в молчании.

— Я хочу остановить это. Останови нас. Это было весело, Эйс, но я не хочу быть наложницей. Я не хочу быть той девушкой,

которая ждёт у телефона — по её метке — появления своего парня. Я не хочу быть второй после твоей сестры.

Губы Эйса приоткрылись так же широко, как и его глаза, но я продолжала говорить, чтобы он не смог.

— Мы не подходим друг другу, Эйс.

Его дыхание пульсировало на кончике моего носа. Горячее. Быстрое. А потом его лицо исказилось.

— О чём ты говоришь?

— Я говорю о том, как мы ошибаемся. Я знаю, что говорила это раньше, но у меня было время — дни — подумать, и я не хочу углубляться в наши отношения.

Эйс вздрогнул и отступил назад. То, как он смотрел на меня, разрывало моё сердце на мелкие кусочки, но я не могла отступить.

— Если моя метка загорится, не приходи. И больше никого не посылай. Я могу сама о себе позаботиться.

Я взглянула на свои пальцы ног, на сливово-фиолетовый лак, который я нанесла неделю назад, когда всё было ещё ярким и прекрасным, когда мой отец ещё не умер, когда я никого не убила, когда Круз не спросил меня, как сильно я люблю Эйса.

Он передвинулся обратно ко мне, его замшевые мокасины остановились в дюйме от моих ногтей на ногах. Руки Эйса были охвачены пламенем.

Он собирался поджечь меня?

Я отпрянула назад, ударившись о стеклянную перегородку душа. Эйс поднял руку. Я повернула голову и прижалась щекой к всё ещё запотевшему стеклу. Он поднял руку к моему горлу. Я втянула воздух, готовясь к его обжигающему прикосновению. Голубой огонь заплясал по его коже. Поверх моей. Моя кожа потрескивала. Зажгло. Я ожидала, что его огонь поднимется по моему подбородку, спустится по ключице, но он оставался локализованным.

— Ты убираешь пыль Стеллы?

— Я не могу манипулировать пылью другого фейри.

— Тогда что ты делаешь?

— Я восстанавливаю твою плоть, — ответил он.

— Почему?

Он сосредоточенно прищурился. Едкий животный запах горящей кожи защекотал мой нос. Когда он опустил руку, он спросил:

— Круз просил тебя порвать со мной?

— Что?

Мой желудок напрягся. Я приложила к нему ладонь, как будто ладонь могла успокоить внезапную боль.

— Я вылечил тебя, ты у меня в долгу. Круз сказал тебе порвать со мной? Это был его гаджои? Так вот почему ты отталкиваешь меня?

Горе подступило к моему горлу, но глаза оставались сухими.

Его руки схватили мои, сжали их.

— Скажи мне!

— Он не просил меня порвать с тобой, — признание застряло у меня в горле.

Обычно золотистая кожа Эйса стала серебристо-белой. Он отпустил мои руки так яростно, что мои запястья ударились о стекло позади меня, а затем быстро отступил.

Удары моего сердца слились в одну сплошную вибрацию.

Он в последний раз изучил моё лицо, затем поморщился. Его отвращение и растраченная надежда пронзили раскаленный путь прямо через моё сердце.