Серебряный змей в корнях сосны
Шрифт:
Хизаши дал верный ответ. По крайней мере, тогда ему так казалось. Но все лгут, и иногда даже сами себе.
Отчаявшись уснуть и продрогнув до костей, Хизаши осторожно поднялся и вышел на порог. Дождь почти перестал, лишь с крыши срывались тяжелые капли, ловящие слабый лунный свет, да где-то в темноте лило из кривого водостока. Деревня замерла до рассвета, и эта мертвая тишина была тревожной, царапающей нервы. Хизаши спустился со ступеней и застыл в шаге от грязной лужи, в которой отражалось небо.
И что-то еще.
Хизаши мгновенно развернулся, но за скатом крыши мелькнула тень и пропала. Кто бы ни следил за приглашенными оммёдзи, он уже знал,
С рассветом деревня Суцумэ ожила.
Хизаши разбудили звуки с улицы, а следом за этим заскрипела оконная ставня. На лицо упал навязчивый солнечный свет, его загородила спина Куматани, подпирающего ставню палкой, а потом свет снова ворвался в хижину, безжалостно прогоняя приятную утреннюю дрему. Хизаши попытался отползти подальше, одновременно с этим пряча лицо за рукавами кимоно, но громоподобные шаги вернувшегося с улицы Мадоки прогремели в ушах, как поступь самого Райдзина [16] .
16
Райдзин – бог грома в синтоистской религии.
– Я принес кое-что перекусить, – сказал он и протопал мимо Хизаши, едва не отдавив ему ногу. – Налетайте. Домашняя еда самая вкусная.
От короба пахло омлетом и супом с мисо, даже Хизаши не смог противиться и перестал притворяться спящим.
Кента сел рядом и взялся за палочки.
– Приятного аппетита!
Его извечная бодрость по утрам действовала на нервы. Хизаши хотелось свернуться кольцами где-нибудь в темном уголке и полежать там, пока солнце не войдет в зенит, а тогда можно будет погреться на теплом камне.
– Что с Мацумото? – ворвался в мысли громкий голос Мадоки. – Он сейчас слюни пускать начнет.
– Однажды я тебя прокляну, – пообещал Хизаши и взял горячую плошку с супом.
– За это школа вынесет тебе суровое наказание, – напомнил Кента. – Когда ты в прошлый раз подбросил Нобута и его компании того шикигами, с тобой обошлись еще мягко.
Пальцы Сасаки дрогнули, и кусочек рыбы упал на колени.
– Это было из-за меня…
– Это было из-за того, что Нобута хотел слишком многого, – возразил Хизаши. – Если бы он обладал хоть сотой частью приписываемых ему талантов, отличил бы иллюзию на бумажной кукле от настоящего сиримэ [17] .
17
Сиримэ – ёкай весьма необычного вида, он имеет глаз на месте анального отверстия, которым пугает припозднившихся путников. Буквально переводится как «глаз и ягодицы».
– Он убегал в таком ужасе, что сбил с ног сэнсэя, – хохотнул Мадока. Тогда они придумали этот розыгрыш вместе, даже Кента участвовал, потому что мерзкий Нобута со своими прихлебателями успели у всех попить крови. Куматани, парень из лесной деревни, уж точно не был исключением.
– В этом вся суть, – не мог не улыбнуться Кента.
– Нет уж, суть была в том, что Мацумото пытался тебя подставить.
Хизаши сделал вид, что он тут не при чем и продолжил есть как ни в чем не бывало. Да, он и впрямь тогда заявил, что шикигами принадлежал Куматани и идея была его. Не рассчитал только, что Мадока и Сасаки в один голос признают свою вину, так что под недельное наказание попали все четверо.
–
– Я, – первым вызвался Мадока. – Вдруг понадобится силовое прикрытие.
– Будешь махать кулаками перед акумой? – спросил Хизаши.
– Тогда ты иди.
– Ну уж нет. Я сам по себе.
Хизаши доел, отставил посуду и поднялся.
– Возьми с собой Арату, – попросил Кента, но ни Хизаши, ни сам Арата не обрадовались, однако по разным причинам.
– Пусть сидит тут и медитирует, – отмахнулся Хизаши. – Как ты там говорил? Целитель нужнее всего в тылу?
– Это не я говорил, – вздохнул Кента. – Это говорил Морикава.
– У него очень скучные уроки.
– Хизаши-кун!
– Я ушел.
Избавившись от компании, Хизаши первым делом отправился на поиски ёкаев, живущих рядом с людьми. Таких, на самом деле, было гораздо больше, чем люди себе представляли, а многих они создавали сами, например, цукумогами [18] . Деревенские жители настороженно провожали взглядами незнакомца в красивой одежде и с волосами, собранными в высокий хвост – такого ни за что не примешь за бродячего торговца или крестьянина. Поигрывая веером, он пересек деревню и остановился перед высоким частоколом из плотно сбитых бревен.
18
Цукумогами – духи оживших старых вещей, получаются из артефактов при достижении ими определенного возраста (чаще всего, 100 лет). Есть очень много разновидностей цукумогами.
Мадока прав, да и Сасаки, как бы жалко ни блеял, тоже обратил внимание на главное: забор был новым, даже казалось, что от него еще исходит запах свежеструганной древесины. И безумно дорогим для селения, староста которого поселил оммёдзи едва ли не в руинах. Зачем нужна такая крепкая защита? Даймё этих земель в последние годы не стремился к захвату новых территорий, активных военных действий тут не велось, и Хизаши понятия не имел, чего еще могли бояться люди. Разбойников? Диких зверей? Демонов?
Хизаши поскреб дерево ногтем и усмехнулся. Ни капли чар, совершенно обычный, заурядный забор.
Пройдя по периметру, он остановился и принюхался. Пахло странно, не деревом, дымом или человеком, но и на демоническую ауру тоже не походило. Хизаши поморщился, запах был раздражающим, как облако пыли, забивающее нос. Он отмахнулся веером и повернул назад. Стоило начать день с составления гороскопа, потому что чутье подсказывало, что все гораздо сложнее, чем происки шаловливого ёкая или даже смертельное проклятие.
– Сакума, – бросил он первому же встреченному на пути человеку. – Где?
– Т… т… туда, господин.
Хизаши, не удостоив нищенку взглядом, поспешил в указанном направлении. Нужное строение узнал сразу, дом последней пострадавшей семьи выделялся размерами и новизной. И у него уж точно по ночам не скрипела крыша и из оконной рамы не тянуло холодом. А вот осорэ [19] тянуло, и отрицательные эманации плотнее всего были внутри, и Хизаши, небрежно раскидав гэта у порога, ворвался в дом.
19
Осорэ – многозначное понятие, в данном произведении понимается как зловещая аура, которая концентрируется вокруг ёкая, иными словами, аура страха.