Серебряный змей в корнях сосны

Дубинина Мария Александровна

Лезвие отстранилось, и Хизаши выдохнул.

– Что с Куматани? – сурово спросил Учида. – И не вздумай лгать. Я еще не имею права носить боккэн, но чувствую, когда мне лгут.

– Мне нужно в Кёкан ради Кенты. Я верю, его еще можно спасти.

* * *

Дождь закончился утром, и под раскаленными лучами солнца влага испарялась из земли, порождая просто невыносимую жару. В траве вдоль дороги громко стрекотали цикады, грязь уже подсохла и покрылась растрескавшейся коркой, но если наступить, то нога погружалась в вязкую хлябь. Хакама идущего впереди Куматани уже была забрызгана по колено,

но он, как обычно, не обращал на мелочи внимание, увлеченный однообразным пейзажем, раскинувшимся по обе стороны от дороги.

– Если бы ты не пожалел лошадь, мы бы сейчас катились в повозке, а не месили грязь, – проворчал Хизаши. Сил на то, чтобы ругаться, не было, и он уныло обмахивался веером, совершенно бесполезным во влажном зное без единого дуновения ветра. Чистое небо слепило своей синевой, а на много ри [13] вокруг не виднелось даже намека на дерево и, следовательно, вожделенную тень.

Кента легкомысленно пожал плечами.

– Ты же видел, какая она старая, Хизаши-кун? Если бы мы попросили возницу везти нас до самой деревни, она бы померла на полпути, и ее смерть была бы на нашей совести.

13

Ри – историческая японская мера длины, равная примерно 4 км.

– Мертвая лошадь могла бы превратиться в злого духа, – заметил Мадока. – Я серьезно. Представляете себе призрачную лошадь, одержимую местью?

Он немного отстал вместе с Сасаки Аратой, которому было тяжело поддерживать заданный Кентой темп.

– Пф, ты что, боишься злых духов? – хмыкнул Хизаши и обличающе ткнул веером в его сторону. – Да кто тебя тогда вообще пустил в Дзисин?

– А еще она могла бы стать сагари [14] , – пробормотал Арата и поёжился.

14

Сагари – ёкай, который представляет собой живую голову мертвой лошади, висящую на дереве. Рождается, когда под деревом умирает от болезни лошадь и дух ее сливается с деревом.

– Еще один трусишка на мою голову…

Куматани уже ушел довольно далеко и, обернувшись, помахал рукой.

– Скорее! Неужели вам совсем не интересно?

– Он чокнутый, – вздохнул Хизаши и пропустил вперед соучеников. Лично ему было совсем не любопытно, что на этот раз напугало крестьян в захолустной деревне. А вот на сагари бы он посмотрел, так что все-таки жаль, что они не взяли ту старую клячу.

– Мацумото, хэй! У тебя ноги в грязи застряли? Хочешь, понесу?

Мадока гулко расхохотался над собственной незамысловатой шуткой, и Хизаши сердито щелкнул веером. Как же с людьми тяжело!

До деревни Суцумэ оставалось еще полдня пути. Им встретилась телега, запряженная мулом, а в ней развалился человек в старомодной просторной одежде каригину – верхнем платье с длинными широкими рукавами с надрезанными плечами и цветных шароварах – и высокой шапочке эбоси. Сейчас так странно одевались только предсказатели.

Мадока презрительно фыркнул:

– Из Суцумэ катится, шарлатан. Наверняка кучу народа там обдурил своими дешевыми

фокусами. Эти бродячие гадатели как саранча, везде раскиданы.

– Все гадатели принадлежат одному клану, – поправил Сасаки, – Кансэй. Просто у них образ жизни такой. Вольный.

Телега прокатилась мимо, и Хизаши проводил ее завистливым взглядом.

К вечеру безоблачное небо налилось зловещей синью, а воздух загустел и липкой пленкой оседал на коже. С погодой на юге провинции Мино творилось что-то ненормальное, словно боги решили наказать ее жителей жарой, в одночасье сменяющейся проливным холодным ливнем. За день собралось столько тепла, что гроза была неминуема, но от этого не менее ненавистна. Количество грязи, которое собрали новенькие гэта Хизаши, сделало бы счастливой самую привередливую столичную свинью, но никак не его самого. Он был в ярости.

– Смотрите, впереди ворота! – первым крикнул зоркий Мадока. Деревня, в которую их группу отправили несколько дней назад, оказалась довольно крупным поселением, окруженным высоким забором. Кента проверил, на месте ли грамоты, подписанные главой школы, и снова убрал их за пазуху.

– Отлично, – кивнул он с неизменной улыбкой. – До дождя точно успеем.

Они дружно прибавили шагу, но за пару дзё до ворот с неба все-таки хлынули потоки воды, превращая землю под ногами в трясину и насквозь вымачивая одежду и волосы. Да еще и на сторожевой башне не сразу заметили путников, и пока створки медленно раскрывались, Хизаши чувствовал себя в большей степени рыбой, чем человеком. Хотя он и человеком-то до конца себя осознать не успел.

– Мы ученики оммёдзи из школы Дзисин. Меня зовут Куматани Кента, это Мацумото Хизаши, Мадока Джун и Сасаки Арата, – представил их Кента и протянул бумаги. – У вас буйствует нечисть?

Вообще-то среди оммёдзи не принято было употреблять это слово, но простым людям так было понятнее. Хизаши потеснил мелкого Арату и встал рядом с Кентой.

– Можно побыстрее? Мы устали и промокли. Все еще мокнем. А с вашими вопросами разберемся после ужина.

И в кои-то веки все, пусть и молчаливо, его поддержали, а у здоровяка Мадоки еще и в животе заурчало так громко, что даже шум дождя не смог заглушить этого жуткого звука.

– Конечно, конечно, – зачастил встречающий их пожилой сухопарый мужчина, назвавшийся деревенским главой по фамилии Ито. – Сейчас все будет в лучшем виде, господа оммёдзи. Сейчас все будет. Не извольте беспокоиться.

При этом беспрестанно кланялся, однако Хизаши удалось пару раз заглянуть ему в лицо. Длинное и болезненно серое – похоже, этого бедолагу терзает давний недуг или тревога, не дающая спать по ночам. Своими наблюдениями Хизаши, конечно, ни с кем не поделился и молча проследовал за деревенским главой сквозь пустое селение.

В такой ливень никто не стал бы выходить из дома, даже собаки притихли в своих конурах. Ито-сан держал над Кентой зонт, интуитивно выделив его как более значимую персону, нежели остальные, ведь грамота из Дзисин была у него. Хизаши, Мадоке и Сасаки пришлось мокнуть до самого порога дома, который освободили специально для них.

– Что за хибара? – не стал сдерживаться Хизаши и укоризненно ткнул в покосившуюся крышу пальцем. – Вы хотите, чтобы нас похоронило до начала работы?

Ито вдруг рухнул на колени и распластался в жидкой грязи, вытянув перед собой руки.