Серенада новогодней ночи
Шрифт:
Калиф как раз в это время поднялся с колен и стоял в мечтательной позе, выгодно подчеркивающей достоинства его высокой стройной фигуры, с лютней в слегка отведенной назад руке, и глаза его были устремлены на луну. На самом деле от долгого пребывания в неудобной позе у него затекла спина, и ему просто захотелось потянуться.
Лицо калифа в лунном свете произвело на Ясмин впечатление весьма выгодное: его широкий лоб под белоснежной чалмой, агатовые глаза, орлиный нос и черные как ночь брови, ресницы и короткая ухоженная
Ясмин не без труда оторвалась от лицезрения столь приятного глазу мужского облика. Джафар, спиной почувствовав ее ускользающее движение, шагнул вперед и сделал калифу тот же быстрый жест рукой, что и вчера, означающий: пора уходить, ваше величество, на сегодня хватит. И калиф безропотно удалился.
– Как это сегодня мы не пойдем на кладбище? Почему?
– Мой повелитель, господин всех мусульман подлунного мира…
– Джафар! Кажется, я напрасно отпустил палача в отпуск!
– А вы отпустили палача? Какое счастье… То есть я хотел сказать, нам всем будет очень его недоставать…
– Джафар!
– Да, повелитель. Но это еще не все, что я хотел вам сказать. Вы не пойдете сегодня на кладбище, а я пойду. Должен же кто-то быть рядом с прекрасной Ясмин, когда она огорчится, не увидев вас там. Должен же кто-то выслушать ее упреки, сожаления и вопросы…
– Хорошо, хорошо, дальше!
– А дальше… Если она действительно огорчится, не увидев вас ночью, в чем я практически не сомневаюсь, то мы дадим этому огорчению созреть.
– Что? Значит, и завтра тоже?
– Да, повелитель. И завтра, и послезавтра. Три дня бедняжка будет томиться в тревоге, сомнениях и тщетных попытках разобраться в собственных чувствах. Она будет давать себе слово забыть вас, выбросить из головы ваш чарующий облик, перестать ежечасно, ежеминутно воспроизводить в памяти ваш голос. Но нисколько не преуспеет в этих своих намерениях.
– А если ты ошибаешься? Откуда такая уверенность?
– Опыт… Позволю себе напомнить, что я почти вдвое старше моего господина, и что, в отличие от него, мне приходилось прикладывать усилия, чтобы завоевать любовь понравившейся мне женщины.
– Ну хорошо, допустим. А что будет потом?
– А потом настанет время встретиться при дневном свете. Осмелюсь предположить, что ни вы, ни она не будете разочарованы.
Калиф уныло кивнул, соглашаясь:
– Но знай, Джафар, эти три дня покажутся мне вечностью. И что я буду делать этой ночью?
– Спать, повелитель. После двух подряд бессонных ночей это будет самое правильное решение.
– С ума сошел?! Да я глаз не сомкну, пока ты не вернешься от Ясмин и не расскажешь мне, как обстоят дела!
– Гм, ну тогда… смею посоветовать
– Джафар, как я пойду в гарем, если у меня перед глазами одна Ясмин?
– Тело одной женщины мало чем отличается от тела другой, а лица в темноте и вовсе не разглядеть, – мудро заметил великий визирь.
Но калиф так сверкнул на него глазами, что Джафар поспешил удалиться бормоча:
– И он еще называет сумасшедшим меня!
«Бедная Ясмин, – подумала Алена. – Одна против двоих мужчин, двоих заговорщиков – нетерпеливого калифа и его хитромудрого визиря».
Почему-то эта простенькая, незатейливая и не имеющая никакой связи с действительностью история увлекала Алену все больше и больше. Она даже не сразу отозвалась на стук в дверь и потом на бодрые голоса подруг.
– Алена, ты чего тут сидишь одна? Пошли ужинать!
«Хорошо, что я сняла колье и не стала надевать платье, – подумала Алена. – Иначе Наташа с Ириной съели бы вместо ужина меня».
– Она в тоске, – ядовито заметила Ирина. – Она ждет его, а он не идет.
Алена даже не стала возражать и отпираться – просто кивнула.
– А он, может, и вообще сегодня не придет, – продолжала Ирина, – потому что к нему приехала жена.
– Бывшая, – поспешно добавила Наталья. – Но знаешь, Алена, очень и очень красивая. Яркая такая брюнетка. Хотя и немолодая уже.
– Вы о чем? Какая жена? Александр не говорил мне, что…
– Александр! Ну вот видишь! – крикнула Ирина Наталье. – Мы с тобой совершенно правильно догадались!
– Подождите, я ничего не понимаю… – Алена села в кресло и сжала виски тем трогательным жестом, что всегда вдохновлял поэтов-песенников на создание шлягеров о печальной женской доле.
Но Наталья с Ириной не были поэтами и оттого не тронулись и не вдохновились.
– А чего тут непонятного? К твоему Александру приехала жена. Официальная. Не разведенная. Приехала, наверное, для того, чтобы с ним помириться.
– На ее месте любая поступила бы так же, – добавила Наталья. – Разве можно добровольно отказываться от такого мужа?
Алена опустила голову и закрыла лицо руками. Плечи ее задрожали.
– Да не расстраивайся ты так… – Наталья положила большую теплую руку на узкое девичье плечико. – Может, все еще образуется. Он нам говорил про тебя, значит, у тебя есть шанс.
– Говорил вам? Про меня? Когда?
– Да сегодня же, за обедом… Когда это было, Ира? Да, верно, около трех часов…
Алена взглянула на подруг совершенно дикими, как вспоминалось им потом, глазами. Дернув плечом, стряхнула Натальину руку. Вскочила на ноги: