Серенада новогодней ночи
Шрифт:
Кухня. Вентиляция. Ящик кондиционера над окном.
«Если заблокировать систему здесь и здесь… Ну или попросту перерезать пару вот этих проводков, то окно кухни можно будет открыть, не нарушая целостности остальных участков охранной цепи. Ага… Из окна кухни, расположенного всего в двух метрах над землей, можно спокойно выбраться наружу. И попасть в гараж – да, тоже запертый, но на обычный магнитный замок, так что это не проблема».
А в дальнем гараже
«Конечно, вести машину в наручниках не слишком удобно, но… очень медленно, очень осторожно, на первой передаче, со скоростью 20 км в час… Для начала – в поселок. Там на окраине и, что немаловажно, в собственном, отдельно стоящем деревянном доме живет старинный знакомый, слесарь Витёк. Или – в трезвом состоянии – Виктор Павлович. Не так уж важно, Витёк это будет или Виктор Павлович, потому что руки у него золотые в любом состоянии. У него мы избавимся от наручников и разживемся на время какой-нибудь одеждой. Слесарь – мужик понимающий. И не болтун. Потом в отель, показаться своим, чтобы не верили ни в какие горные лыжи. И успокоить Алену. Потом вернуться сюда и закончить с Тамарой. К ней еще остались кое-какие вопросы».
Грубин вытащил из ящика с инструментами небольшие острые кусачки, задумчиво пощелкал ими в воздухе и отправился на кухню.
Мир все же устроен логично и правильно, хотя нам часто кажется, что это совершенно не так. Мы больше привыкли к чередованию мелких и средних неприятностей, болезней и неудач, чем к мелким и средним радостям и гораздо более редкому ощущению собственного здоровья и успеха.
Мы бережно храним в памяти мгновения удачи. Мы считаем их везением и даже чудом, подчас не подозревая, что сами, собственными усилиями, проложили для них дорогу и сделали возможным их чудесное появление. Как же много мы сомневаемся и как мало, как редко верим в себя!
А мир устроен логично и правильно.
Иначе как объяснить тот факт, что Грубин перерезал нужные проводки как раз в тот момент, когда Алена, несколько раз извинившись перед подругами за причиняемое беспокойство, поднялась по их подставленным коленям и рукам к кухонному окну?
– Алена!..
– Александр!..
… – Алена, может, ты перестанешь целоваться и все-таки влезешь в окно? А то мы, знаешь ли, уже запарились тебя держать!..
Грубин помог Алене перелезть через подоконник, а потом, перегнувшись, легко втащил в кухню сначала Ирину, потом Наталью. Оказавшись в тепле, подруги благосклонно оглядели просторную грубинскую кухню, а потом дружно и не менее благосклонно уставились на обнаженный грубинский торс.
Алена слегка нахмурилась.
– Значит, вы и есть настоящий Александр Грубин, – пропела Ирина, обходя вокруг него.
– Очень, очень приятно познакомиться, – промурлыкала Наталья.
– Дамы,
– Нет, – ошеломленно произнесла Алена и боязливо покосилась на подруг.
– Я умею, – деловито заявила Ирина и взяла Грубина под локоть. – Кого надо застрелить?
– А я могу выпотрошить и приготовить дичь так, что пальчики оближете… – Наталья взяла Грубина под другой локоть.
– Это замечательно, – одобрил Александр и мягко высвободился. – Так я пошел за ружьем.
Три пары красивых глаз проводили его внимательным взглядом. Три красивых ротика раскрылись, мечтательно вздохнув.
Потом Алена повернулась к подругам и посмотрела на них очень серьезно.
– Какие бицепсы, какие грудные пластины, какие рельефные мышцы…
– И при этом не качок какой-нибудь… Ничего лишнего, все так стройно и гармонично…
– А какая походка – мягкая, неслышная… Какая пластика – тигр, крадущийся в зарослях, леопард!
– Девочки, прекратите!
– Прекратить что? – Ирина с Натальей переглянулись и рассмеялись. – Разве мы говорим неправду?
– Правду, конечно, но…
– А ты, Алена, чем нас ревновать, лучше задалась бы вопросом, отчего это твой тигр полуголый и в наручниках. Чем он тут без тебя занимался?
Алена, конечно же, задалась бы этим вопросом или, еще лучше, задала бы его Грубину, но тот появился с ружьем и коробкой патронов и позвал их в подвал.
– Конечно, стрелять лучше в подвале, – глубокомысленно заметила Наталья, – а то кухня провоняет дымом.
– Ты хочешь избавиться от наручников? – догадалась Алена. – А откуда они вообще?
Грубин взглядом остановил ее, и она послушно замолчала.
В подвале Ирина, гордясь собой и немного красуясь, быстро зарядила ружье.
– Смелее, Ирина. – Грубин уселся на бетонный пол, подобрал под себя ноги и вытянул вперед руки. – Стреляйте прямо в замок.
– Но у вас на руках могут остаться ожоги… – Ирина закусила губу, руки ее задрожали.
– Ничего, до свадьбы заживет. – Грубин подмигнул Алене.
Алена отвернулась и зажала уши. Наталья сделала то же самое.
Когда через две минуты ничего не произошло, Алена посмотрела на Александра. Он по-прежнему сидел на полу. Перед ним стояла Ирина, бледная и дрожащая (Алена никогда не видела ее такой), и бормотала:
– Я не могу… я боюсь…
Грубин перевел взгляд на Алену. Она отрицательно покачала головой. Александр продолжал смотреть на нее. Алена попыталась отвести глаза и не смогла. Двигаясь медленно, как лунатик, она взяла у Ирины ружье. Приложила к плечу приклад так же, как это делала Ирина, уперла дуло в замок и, не выдержав, зажмурилась.
– Все хорошо, – услышала она голос Грубина, – ты умница. Ты все делаешь правильно. Теперь просто нажми на курок.
Алена открыла глаза и нажала.