SergeiMinaev-MoscowLoveNot
Шрифт:
деле.
Выхожу из машины, осматриваюсь в поисках урны, которую, конечно, не нахожу. Роняю окурок на мос
товую, тушу каблуком ботинка. Смотрюсь в отражение
на тонированном витринном стекле продуктового ма
газина. Черный пиджак а ля смокинг, купленный в
Миланском H&M, под ним белая футболка из мятой
98
Сергей Минаев
«бумажной» ткани от Slow and Steady Wins the Race,
метной вышивкой, от Adam Kimmel. Все таки ботинки
слишком выбиваются из общей канвы. Выдыхаю. По
ложительно, следует быть более внимательным к де
талям, перестать молодиться и начать наконец носить
носки. Это не взморье, это взгрязье...
Продвигаюсь к его подъезду, мысленно моделируя
диалог с женой героя. В этот момент входная дверь
открывается, и на ступенях материализуется полнова
тый джентльмен с капюшоном на голове и рюкзаком
на плече, одетый во что то невзрачно мешковатое.
Один короткий взгляд, и я уже гоню от себя мысль, что
все так быстро и счастливо (не для всех) разрешилось.
— Добрый день! — говорю громко, нарочито ши
роко улыбаясь. — Чтобы попусту не тратить ни мое, ни твое время, сразу скажу, что у меня за пазухой
пистолет «Глок» с глушителем. В нем восемь патро
нов, и даже при моей не лучшей стрельбе по движу
щимся мишеням я надеюсь попасть в твою голову со
второго раза. В твою дурную голову. Со второго ра
за. Меня зовут Вова. Где деньги?
— Какие деньги? — Курьер делает шаг назад.
— Один миллион долларов в серебристом пласти
ковом кейсе марки Samsonite, в пачках по десять ты
сяч в каждой, Денис. Всего сто пачек. Сто тысяч из
них мои, и уж, будь уверен, ты у меня «Травиату» зад
ницей исполнишь, если не отдашь кейс. Все партии.
Так тебе будет больно.
— Я... я не понимаю, — периферийным зрением
чувак начинает искать пути к отступлению.
Москва, я не люблю тебя
99
— Даже не думай! — достаю из за пазухи писто
лет. — Медленно поворачивайся к двери, набирай
код и медленно входи в подъезд. Мы поднимемся на
один этаж, и ты мне покажешь содержимое рюкзака.
Все просто, как анализ мочи. Одно твое движение, неверно истолкованное мною, и ты объясняешь пред
ку, что Бородинским сражением теперь называется
сорт мороженого. Comprende?
Парень медленно разворачивается и начинает
следовать инструкции.
он открывает рюкзак, и на кафель падают три за
стиранные черные футболки, джинсы, пара белья, паста, зубная щетка в целлофановом пакете и аль
бом графитчика Banksy.
Я хмыкаю:
— А деньги где?
— У меня их нет.
— Понятно, — смотрю на часы. — Дома кто то
есть?
— Жена, — отвечает чувак. Губы пересохшие, язык еле ворочается.
— Мило, — замечаю я. — Ну, пошли, — накру
чиваю капюшон на руку, упираю дуло пистолета в
спину.
Мы вваливаемся в прихожую, я закрываю дверь
ударом пятки. Чувак будто повисает на капюшоне.
Слева от входа кухня. У стола, спиной ко мне, сидит
женщина. В одной руке книга, в другой — сигаре
та. На хлопок входной двери она не оборачивается, кажется, наше появление вообще остается незаме
ченным.
100
Сергей Минаев
— Привет, — мямлит чувак откуда то снизу. —
Привет... Све... Света.
— Ты же уехал, — говорит она, не меняя позы.
— Он вернулся, — отвечаю я за него. Услышав не
знакомый мужской голос, женщина резко разворачи
вается всем корпусом, откидывает со лба прядь свет
лых волос. Довольно красивое лицо, с правильными
чертами. Лицо, никем давно уже не замечаемое, ис
ходя из отсутствия макияжа, мешков под глазами и
ненового халата в китайском стиле.
— Ой... здрасте. — Она поднимает на меня изум
ленные глаза цвета бутылочного стекла. Успеваю за
метить, что она читает Гинзберга.
— Добрый день, — улыбаюсь, чуть отставляю в
сторону дряблый мешок в виде тела ее мужа, демон
стрирую пистолет с глушителем.
— А вы, — она делает нервную затяжку, — вы нас
грабить, что ли, пришли? Так у нас все ценности су
губо духовные.
— Что вы, — улыбаюсь еще шире, — не грабить, а как бы это поточнее... экспроприировать экспро
приированное. Я надеюсь, вы мне в этом поможете.
Или придержите подол вашей юбки, леди. Мы от
правляемся прямиком в ад.
— Какие у нас грабители пошли начитанные...
Гинзберга цитируют. Надо же! — начинает она ко
кетничать.
— Встань! — возвращаю в голос немного стали.
— Зачем вы хамите! — Она слегка взвизгивает.
Видимо, вспоминает, что женское очарование выиг
рывает войны и берет города. Но это не моя война
и давно уже не мой город.
Москва, я не люблю тебя