Сергей Павлович Королев
Шрифт:
Королеву ничего не оставалось, как устроить в Подлипках выставку для чиновников из ЦК КПСС с демонстрацией готовых лунных аппаратов и прежде всего практически готовой системы Л-1 для облета Луны на базе нового корабля «Союз». В ОКБ-1 приехал Л. И. Брежнев, теперь ему предстояло стать «отцом космонавтики». Действие возымело результат: королёвский проект вновь получил одобрение. Казалось бы, теперь «лунная машина» закрутится быстрее. Увы!
Проект Челомея существовал. Гонцы из Реутова устремились во все смежные организации, чтобы заручиться поддержкой. Главным козырем была ракета «Протон» с массой полезной нагрузки 20 тонн, что при определенных условиях давало надежду послать в облет Луны одного космонавта.
Королев,
Феоктистов, ведущий по Л-1, понимал проблемы своего главного конструктора, но, работая с пилюгинцами, настаивал на том, чтобы технические характеристики, в том числе масса и энергопотребление, были не хуже, чем у кузнецовских приборов. Создавалась странная ситуация, в которой не было ясности, какой же вариант принял Королев — Раушенбаха или Феоктистова. Конфликт обострялся, и уже трое — Пилюгин, Кузнецов и Королев оказывались втянутыми в него. Королев даже вынужден был отстранить Феоктистова, заявив: «Вы можете согласовывать все что угодно, а массовые характеристики и энергопотребление я обговорю сам».
Сергей Павлович умел быть самокритичным. Происходящее вокруг проекта он называл не иначе как «местническо-феодальная раздробленность». Из-за нее то, что было сделано американцами на «Аполлоне-8» — облет Луны и возвращение на Землю, — мы не смогли сделать на год раньше.
Могли… Схема полета лунного комплекса в изложении доктора технических наук С. С. Крюкова выглядит так:
«Сначала сработают блоки А, Б и В, и лунный комплекс выйдет на орбиту спутника Земли. Разгонный блок Г выведет его на траекторию Земля — Луна. Блок Д скорректирует полет, реализует торможение и переход корабля на орбиту искусственного спутника Луны. Время перелета с орбиты земной на орбиту лунную составит 3,5 суток. Тот же блок Д осуществит перевод с круговой орбиты на эллиптическую, после чего один из членов экипажа перейдет в лунный корабль, а другой останется в лунном орбитальном корабле. Корабли разделятся, и первый из них уйдет вместе с блоком Д к поверхности Луны, а второй — орбитальный — продолжит вращение по орбите, ожидая момента возвращения лунного корабля и стыковки с ним. Двигатели блока Д произведут разворот и торможение лунного корабля, а ракетный блок Е позволит провести маневры у Луны, выбор площадки, посадку на ее поверхность, старт с Луны и стыковку с орбитальным кораблем. Время пребывания космонавта на Луне — от 6 до 24 часов, время нахождения на лунной орбите — до суток… Вся экспедиция займет 11–12 суток».
3 августа 1964 года ЦК КПСС принял постановление № 655–268, в котором говорилось об облете Луны и высадке космонавта на ее поверхность. В нем перечислялось, какие задачи возлагаются на министерства — обороны, общего машиностроения, радиопромышленности, авиационной промышленности, морского флота, на КГБ и другие ведомства. Для осуществления проекта были задействованы 500 предприятий. В Центре подготовки космонавтов появился тренажер, имитирующий условия передвижения по Луне, где сила тяжести в шесть раз меньше земной. В Институте авиационной и космической медицины, относящемуся к ВВС, на центрифуге отрабатывались навыки ручного управления космическим кораблем при вхождении в атмосферу Земли после завершения лунного рейса. Но все это вовсе не
У противников Королева оставался последний шанс: убедить ЦК в несостоятельности замыслов ОКБ-1. Глушко попробовал заручиться подписями всех главных конструкторов под письмом в высшую инстанцию с обвинениями Королева во всех смертных грехах. Слухи о готовящейся атаке дошли до Королева. «Предательство!» — обожгло сознание. От этой мысли его пробрал озноб, а потом он почувствовал уже настоящий гнев, который больно сжал горло. «Дурак ты, Сергей! — пробовал сорвать злость на себе. — Глупец доверчивый, слепец!» Свистящий выдох вырвался из груди, и он почувствовал, как сердце больно кольнуло. Таблетка валидола не помогла. В сознании всплыл 1937 год. Тогда по анонимному, а быть может, и гласному, но скрытому от него навету, он получил десять лет лагерей. И вот снова под него копают. И кто? Друзья-соратники. Нет, он не боялся повторения прошлого, его авторитет высок, а дела столь значимы, что их не очернишь. Боевые ракеты, космические, первый в мире искусственный спутник Земли, старты к Луне, триумфальный полет Гагарина… Терзало другое: неужто все они, с кем прошел через многие испытания, за его спиной, тайком, пойдут на сделку?
Королев молча размышлял о чудовищной игре, затеянной против него, мерял тяжелыми шагами кабинет, не зная, что предпринять. Потом резко снял трубку «кремлевки» и набрал номер Бармина:
— Это Королев. Володя, как ты мог? Забыл, кто тебя вытащил?
— Что вы, Сергей Павлович! Кто вам сказал?
— Твоя подпись!..
Он бросил трубку.
Тревога за судьбу Н-1 не оставляла Королева. Он подготовил обстоятельную записку в ЦК, в которой напомнил о честолюбивых планах США по созданию мощного носителя «Сатурн» и корабля «Аполлон» для высадки американских космонавтов на Луну, убеждал, что при поддержке его проекта Советский Союз может опередить Америку. Записка была передана на отправку, но что-то удержало Королева. Он распорядился вернуть документ и размашисто написал на нем: «В дело главного конструктора», что означало — в архив.
В августе 1965-го Королев подготовил ряд предложений по ускоренной реализации проекта Н-1 и обоснование того, что ОКБ-52 «не сможет осуществить круговой облет Луны, а лишь пролет мимо нее». Но и это послание главного конструктора не вышло за пределы ОКБ-1. Остановил Королева успешный запуск челомеевской ракеты — первый в ходе начавшихся летных испытаний.
Месяц ушел на тяжелые раздумья. Для него это был огромный срок. Запас времени, чтобы опередить американцев, был удручающе мал. Дни летели один за другим, и Королев с горечью сознавал, что понимания его доводов как не было, так и нет.
29 сентября он подготовил еще один документ и подписал его вместе со своими заместителями. Окольными путями узнал, что его записку передали Брежневу, а не Устинову. «Начнется заморочка», — досадовал Королев. А тут еще одно тяжкое потрясение: скоропостижно скончался Леонид Александрович Воскресенский — человек, которому он беспредельно доверял, которого любил, ценил за высочайший профессионализм испытателя, умение решительно и безошибочно действовать в сверхкритических ситуациях. Когда хоронили Воскресенского, печально обронил: «Скоро и я уйду…»
1965 год был особенно тяжелым, приходилось разрываться, чтобы успеть и одно, и другое, и третье… А возраст давал о себе знать. Скорее даже не возраст — Сергею Павловичу не было и шестидесяти, — а неистовая, изматывающая работа, которая, как ни была тяжела, доставляла огромное наслаждение. Порой подкрадывалось: бросить все это, уйти от этой дикой усталости. Но человек лишь тогда человек, когда смотрит правде в глаза. Прокручивал дальше: что потом? Конец, уход от борьбы. Нет, перспектива наблюдать жизнь из окна — не для него: «Лучше ярко прожить пять лет, чем двадцать — коптить небо».