Сергей Сергеевич Ольденбург 1888-1940
Шрифт:
«Если, таким образом, вопрос о Престолонаследии является чрезвычайно спорным, – вопрос о возглавлении монархического движения лицом из Царской Семьи решался огромным большинством монархистов единодушно: признанного вождя видели в Верховном Главнокомандующем времён мировой войны, В.К. Николае Николаевиче. Это единодушие создавалось без сговора, само собой. Это имя объединяет не только организованных монархистов: о своей готовности подчиниться Великому Князю заявил и ген. Врангель».
Ольденбург признал отсутствие у Кирилла нравственного авторитета ввиду его прихода к Г. Думе 1 марта, «когда Великий Князь, ещё до отречения Государя, привёл свою воинскую часть в Государственную
«Живое чувство действительности» не позволяет считать предводителем монархического движения лицо, ссылающееся на спорные юридические, а не на нравственные доводы.
«Состоявшееся в Париже 16-21 ноября особое совещание огромным большинством голосов признало, что вопрос Престолонаследия сейчас разрешать нельзя». Постановления о непризнании блюстительства Кирилла были приняты более чем сотней монархических объединений против трёх: «мюнхенское, малочисленное баден-баденское и афинское».
С.С. Ольденбург целиком одобрил действия Высшего Монархического Совета, персонально Н.Е. Маркова, А.М. Масленникова и А.А. Ширинского-Шихматова за «умение найти объединяющую громадное большинство среднюю линию» [«Русская Мысль» (Берлин), 1922, Кн.VIII-XII, с.199].
Далее Ольденбург описал процесс борьбы левой интеллигенции с монархистами в студенческой среде. Правление, избранное на съезде в Праге, давало «выговоры белградскому студенческому союзу за участие в панихиде по Государе, не осуждая пражский левый союз за приветствие П.Н. Милюкову, хотело исключить берлинский союз за принятие пожертвования от Высшего Монархического Совета и т.д., - т.е. вело совершенно открыто старую радикальную политику». Но сдвиги произошли уже на втором студенческом съезде с предоставлением правым 3 мест в правлении из 7.
Сожалея о переживаемых под советской оккупацией трудностях русских, Ольденбург близок к формуле Краснова «Понять – простить», когда пишет: «легко не быть подавленным тем кто не испытал пятилетнего гнёта». Полноценное изучение происходящего под большевиками сделает неуместными и противоположные претензии, будто белоэмигранты «оторвались от России». Ольденбург справедливо полагал что после свержения красных интеллигенция в большей степени чем трудовой народ останется заражена революционной отравой.
Н.Н. Чебышев, продолжая вспоминать о жизни в Берлине, указывает на организованную осенью 1922 г. Петром Струве дома у Н.А. Бердяева встречу С.С. Ольденбурга с А.С. Изгоевым и С.Л. Франком. Нет других данных о том, чтобы Ольденбурга с этими авторами «Вех» напрямую что-либо связывало. Присутствовали также И.А. Ильин, В.В. Шульгин, А.А. Лампе, С.Е. Трубецкой, И.М. Бикерман, Г.А. Ландау и Н.Н. Чебышев, упоминания о которых в окружении С.С. Ольденбурга встречаются регулярно. П.Б. Струве собрал такой авторитетный консилиум, т.к. бывший к.-д. А.С. Изгоев решил выступить в печати против Белого Движения [«Возрождение», 1934, 28 марта].
А.С. Изгоева им удалось уговорить повременить с этим, но симптом такой бердяевщины уже проявился. Из группы авторов сборника «Вехи» некоторое движение направо обнаружил С.Л. Франк, «скинувший за рубежом последние одежды либерализма», по выражению советского марксиста [И.К. Луппол «На два фронта» М.-Л.: Госиздат, 1930, с.16].
Зато Н.А. Бердяев поддерживал коммунистическую программу, не признавая только её дух. Как выразился потом Мережковский, неодемократ Бердяев «стучит молотком по голове: “свобода, свобода!”». Иван Ильин всегда считал Бердяева «философически неосновательным и религиозно соблазнительным» [«Современные записки» (Париж, 1920-1940).
Н.Н. Чебышев пишет что никогда раньше не знал Н.А. Бердяева, возможно что и С.С. Ольденбург вблизи видел его впервые. В мемуарах Бердяев указывает только на знакомство с книгой С.Ф. Ольденбурга о буддизме, которая произвела на него «сильное впечатление». Однако у него есть даже более красочное, чем у Чебышева, описание первой встречи с белоэмигрантами после его высылки большевиками. Бердяев подтверждает, что П.Б. Струве пригласил к нему домой группу своих сторонников. «Встреча у меня на квартире с белой эмиграцией кончилась разгромом. Я очень рассердился и даже кричал, что было не очень любезно со стороны хозяина квартиры. Я относился совершенно отрицательно к свержению большевизма путём интервенции. В белое движение я не верил и не имел к нему симпатии. Это движение представлялось мне безвозвратно ушедшим в прошлое, лишённым всякого значения и даже вредным» [Н.А. Бердяев «Самопознание» М.: Книга, 1991, с.88, 247].
Блестящее саморазоблачение бердяевщины – полнейшего идейного врага русских монархистов. Бердяев признаётся, что сошёлся только с левыми эмигрантами и полностью порвал с правыми.
Свой рассказ об этом дне оставил С.Л. Франк, запомнивший красивую речь Ивана Ильина о подвиге Белого Движения. П.Б. Струве полностью согласился с Ильиным, а С. Франк принял сторону А. Изгоева насчёт каких-то «более глубоких» причин поражения контрреволюции. «Разговор принял драматический характер с бурного вмешательства в него Н.А. Бердяева, который со страстным возбуждением и в очень резкой форме начал упрекать сторонников Белого движения в “безбожии” и “материализме”» [Р. Пайпс «Струве. Правый либерал. 1905-1944» М.: МШПИ, 2001, Т.2].
Вредное влияние белибердяйства близко к соловьёвщине и традиционно ценится либеральной интеллигенцией за ересь пантеизма, свойственной, например, в СССР русофобско-ветхозаветному архаизму псевдомодерниста А. Меня. Бердяевщина превозносится такими интеллигентами как нечто высокопочтенное и нагло противопоставляется линии преемственности церковных иерархов Российской Империи и РПЦЗ: в отличие от Бердяева, православное догматическое богословие «не отвечало тем просветительским задачам, которые ставил перед собой отец Александр» [М.М. Кунин «Отец Александр Мень» М.: Молодая гвардия, 2022, с.116, 153,, 201-202, 213].
Враждебная монархистам газета сообщала явно ложные данные, будто 6 ноября в Берлине Н.Е. Марков обвинил в германофильстве президиум ВМС и вышел из его состава, одновременно из ВМС якобы вышли Е. Ефимовский, Т. Локоть и сенатор Боткин. По сообщению того же мюнхенского корреспондента, парижский съезд подготовляли вместе с Н.Е. Марковым князь Белосельский и генерал Боголюбов, которые образовали отдельный Союз национального объединения, к ним присоединился митрополит Антоний. На Съезде 16 ноября преобладали сторонники Н.Е. Маркова против кириллистов, которых представлял князь Волконский, они после столкновения покинули съезд. «Вопрос об избрании “блюстителя престола”, переданный на рассмотрение комиссии под председательством Ефимовского, при секретаре С. Ольденбурге, остался без результата. На последнем заседании съезда Ольденбург по этому вопросу сообщил, что комиссия не нашла возможным вынести своё постановление, в виду того, что в составе комиссии нет большинства представителей монархических группировок» [«Время» (Берлин), 1923, 8 января, с.1-2].