Серое братство
Шрифт:
— Эй, раджа! Скажешь, наконец, о чем вы тут спорите?
— Я им сказал, что мы продвигаемся из Ахайи через Великую Пустыню. Предупредил честно: за нами идут нисайцы. Эти болваны верят, что мы умудрились выжить в объятиях Мамы Мооми, но хохочут при слове «нисайцы». Видать, мой братец совершенно спятил из-за ощущения собственной безопасности.
Караульный стал проявлять интерес к нашему разговору, мало того не понимая его. Он насупился, сдвинул брови, перекинул копье из одной руки в другую.
Эта картина мне напоминала что-то до боли знакомое, словно вернувшееся из далекого прошлого, еще не забытого, но уже подернутого дымкой; еще немного — и исчезнет.
— Может, дать ему денег? —
— Придется, — проворчал Мастер, залезая всей пятерней в дорожную сумку, притороченную к седлу. Там хранилось золото, которое мы, не брезгуя, выгребали из карманов убитых нисайцев. Не сказать, что его было много, но для упертого стражника могло хватить.
Так я и думал. Глаза привратных вояк загорелись. С башен что-то закричали. Кучка драгоценного металла привлекла внимание всего состава охраны. Мы быстро сошлись в цене. Десять полновесных монет с отчеканенным профилем какого-то бородатого правителя перекочевали в карман старшего караула, появившегося тут как тут при передаче денег стражнику. С недовольной рожей последний разжал пальцы, и монеты исчезли в руке старшего.
И мы наконец-то въехали в Мадж-Арью. Нетерпение проявлял один лишь Барсук, мы же спокойно и с любопытством посматривали по сторонам. Смотреть быль не на что, если честно. Узкие мощенные улочки, низенькие глинобитные домики — они порой сходились настолько близко, что у меня возникали ненужные страхи быть раздавленным и застрявшим в городских стенах. Надеюсь, что не весь город такой. Местные жители выглядывали из-за низеньких заборчиков, после чего долго провожали нас внимательным взглядом. Ребятишки с гомоном бежали за нами, вызвав оглушительный лай собак.
— Пожалуй, нам стоит поторопиться найти твоих друзей, — заволновался Мастер. — Раздача денег, слишком запоминающееся шествие — все это уже привлекло внимание местного населения.
— Нам нужен постоялый двор, — высказал чудесную мысль Барсук. — Я не хочу рисковать последними друзьями. А в огромной толпе приезжих и уезжающих легко затеряться. Вечером навестим Гучала — начальника дворцовой стражи.
Постоялый двор мы нашли в более богатом районе, населенном ремесленниками, гончарами, кузнецами, ювелирами, сапожниками. Просто не представлялось, что эта масса умудрялась кормиться и жить в относительном довольствии. Барсук объяснил нам, что в Мадж-Арье сходятся торговые пути из Кафына, Гужана, Латруна и Пахавара. Затем из города выходит лишь один, тянущийся вдоль восточного побережья Муфазара, захватывая край Великой Пустыни. Жаркое дыхание песков здесь смешивается с соленым прохладным бризом с моря, и путь становится намного легче, не в пример нисайскому тракту, который вознесся на снежные кручи Хоршанского хребта. Путь этот извилист. Лента тракта то ныряет вниз, к берегам бурливого Фалаха, то карабкается в такие выси, что дух захватывает. Нисайцы — народ гордый, им ни к чему торговать с Адирияхом. Только война. Потому-то эти два государства считаются самыми сильными на Муфазаре, и никто не оспаривает у них законное право на самовыражение. Так что нам не стоило удивляться обилию разноязычного народа, большей частью смуглолицего, говорливого, с хитрым блеском глаз. Все они были торговцами, и не преминули использовать свои таланты, чтобы выгодно продать товар, не доходя до Адирияха. Что ни говори — путь до него неблизкий.
Нам нашлось место в полутемном сарае, набитом различными тюками, в которых могло быть все что угодно, начиная с фуража и заканчивая женскими
Как только ночная прохлада сменилась сырым дуновением ветра с далекого морского берега, Барсук поднял нас, и мы неслышно выскользнули со двора на улицу. Лениво гавкнула собака, и, посчитав, что выполнила свой долг, ткнулась носом в свое пушистое брюхо. Видать, частенько постояльцы убегали ночью в город по своим делам.
Мы старались держаться темных участков улиц. Обычный люд уже спал, а в темноту выступали дозоры с факелами. Нам совсем не улыбалось попасться на глаза ушлым и жадным до чужого добра солдатам. Убедились, как они реагируют на блеск золота. А одаривать каждого означало обречь себя на безденежье в далеком пути, но еще хуже — сгнить в глубокой яме.
— Где живет твой друг? — Мастер не терял терпения и оставался спокойным, что, впрочем, было его постоянным состоянием. Два ножа в рукавах потрепанного дорожного халата, меч в ножнах, закрепленный за спиной… Да и мы тоже выглядели не хуже Мастера. Я перестал волноваться. При встрече с нами стража сама поостережется приближаться к нам. Теперь мы были вооружены до зубов и считались лихими вояками, пройдя страшный кровавый путь. Удивительно, что нас не заставили разоружиться. Упущение или вполне естественная ситуация для города?
— Через две улицы, — Барсук огляделся на всякий случай, не надеясь на память. — Только бы он был дома. Гучал всегда любил торчать во дворце, словно это был его дом родной. Вояка, каких поискать.
Голос Барсука потеплел. Что-то же действительно связывало его с начальником дворцовой стражи!
Обошлось без приключений. Мы добрались до нужного дома, где и проживал Гучал. Высокий забор был выложен из белого крупного камня. Калитка из сколоченных друг с другом деревянных плашек скреплялась железными полосами и круглыми заклепками. Судя по добротной крыше из глиняной черепицы, выкрашенной в ярко-красный цвет, Гучал был довольно зажиточным человеком.
— Дальше что? Будем стучаться?
— Во дворе наверняка есть собаки, — возразил Башар. — Стоит только стукнуть — такой вой поднимут.
— Попробуем перелезть через забор, — предложил я. — Иного пути я не вижу. Не стоять же возле дома начальника стражи до самого рассвета.
— Пошли! — решился Барсук. — Со мной пойдет Философ!
При помощи подставленных рук мы взлетели на забор, сели и огляделись. Дом был погружен в темноту, только в дальнем окошке мерцал огонек свечи. Оттуда доносилось невнятное бормотание.
Благодаря тому, что дувал был широким, мы распластались на нем, наслаждаясь теплом камня, нагретого за день. И не забывали следить за домом. Собак, к счастью, не наблюдалось. Может быть, Гучал был настолько уверен в своей безопасности, что пренебрегал животными? Тогда он весьма беспечен для своего положения.
Думаю, нам повезло. Звезды благоволили нам, как бы ни складывалась ситуация. Гучал оказался дома. Он вышел на низенькое крыльцо — низкорослый, коренастый, черноволосый мужчина в богато расшитом халате. Начальник стражи не был беспечным. На боку висел короткий меч, а в сапоге — рукоятка ножа. А вот и собаки! Два огромных откормленных короткошерстных пса, пригибая головы к земле, промчались вдоль забора. Мы затаили дыхание. Только этого не хватало.