Серое братство

Гуминский Валерий Михайлович

— Уже неплохо, — Егерь усмехнулся. — Мы отправляемся туда сегодня же. У тебя есть люди, которые готовы поднапрячься и повести корабль в Мирру по такой волне?

— Поищем, — Клест выглядел уверено. — Только я с тобой. Пора размяться. Сам знаешь, как тяжело без движения. Засиделся в Ламберге. Уже стал забывать, как за меч браться.

— Вот и вспомнишь, брат, — Егерь улыбнулся. — Твоя помощь нам понадобится. Здесь есть кто-нибудь из наших?

— Я один, но тебя это не должно волновать. Справимся.

Они вернулись в дом Клеста

поздней ночью, когда штормовой ветер разыгрался не на шутку, взметывая волны вверх и бросая их на деревянные настилы пирсов и камни береговой линии. Найти корабль удалось, но с большим трудом. Согласился капитан баркаса, слывущий сумасшедшим. Несмотря на прозвище «Безумец», он оказался весьма благоразумным.

— Подождем до завтра, — категорически заявил он, выслушав просьбу Клеста. — Если с рассветом шторм не утихнет, то я все равно выведу баркас в море. Но днем. Согласны, господа?

Хлопнули по рукам и расстались. Егерь пытался оставить Безумцу задаток в виде кошеля с монетами, но капитан выставил вперед ладони, словно отталкивая подношение.

— Э, так не пойдет. Дело не сделано — плату не беру. Да и зачем они мне сейчас? Мое корыто в хорошем состоянии, починки не требует.

На том и порешили.

Нисла уже приготовила скудный ужин. Клест жил не так богато, как мог бы. Он снимал полуразвалившийся домик, держа в уме то, что он оставался бойцом Серого Братства, и в любой момент его могли бросить в другое место. Жизнь перелетной птицы.

— Завтра отплываем, — коротко бросил Егерь полусонной Нисле. Он успел сбросить мокрые сапоги и тяжелый плащ, дойти до кровати и упасть, сраженный сном. Но еще пробормотал:

— А с пиратом я разберусь попозже. Никуда он не денется.

— Что за пират? — полюбопытствовала Нисла. Она освободила место для фарогара и заботливо прикрыла Егеря походным покрывалом.

— А кто его знает, — простодушно развел руками Клест. — Есть там чего пожрать? Пусть фарогар спит. И не смотри так на него жадными глазами, девонька.

К утру шторм несколько поутих, но волны и не думали усмирять свой бег. Солнце едва-едва проглядывало сквозь тучи, несущиеся на север. Дул сырой ветер, пронизанный запахом водорослей и рыбы. Безумец жевал черный ус.

— Волна будет бить в нос, — буркнул он. — Быстро идти не получится. Управимся ли за сегодня — не знаю.

— Не волнуйся, выполняй свою работу, — Клест закинул на плечо дорожный мешок. — Пошли, что ли?

11

Алам. Одем

Вот и Одем. С необъяснимым волнением я сошел на землю Ваграма. Время, застывшее в далеких песках, дико понеслось вперед, заставляя жадно впитывать большие изменения, произошедшие в местах, ставших для меня давно уж не чужими. Что-то случилось — я чувствовал это всей кожей. Лица людей были сумрачны, движения скованы, отрывисты, лихорадочны. На улицах присутствовали многочисленные

патрули. Наша пятерка (Шамир изъявил горячее желание путешествовать вместе с нами; не любовь, скорее всего, к новым местам, а жизнь воина притянула его к отряду) привлекала внимание горожан. Мы были отлично вооружены, а наши лица, загорелые, обветренные настолько сурово выглядели на фоне всеобщего оцепенения, что военные патрули скоро заинтересовались необычными гостями. Угрозы мы не несли — опытный взгляд патрульного офицера легко распознавал наши намерения. Вполне, кстати, мирные.

Мастер предложил первым делом зайти в какой-нибудь трактир, пока я попытаюсь добиться аудиенции у королевы. На мои сомнения относительно легкого прохода во дворец, он хмыкнул:

— Да она сразу, как только услышит о твоем приезде, бросится сама открывать ворота!

Пока друзья со всей основательностью располагались в трактире и занялись распитием большого бочонка вина, я шагал к дворцу. И чем ближе я подходил к желанному месту, тем сильнее билось сердце от нехорошего предчувствия. Что-то определенно произошло. На самом высоком шпиле королевского дворца трепыхался черный узкий лоскут с раздвоенным, словно у змеи, языком. На рукавах солдат и офицеров я заметил повязки точно такого же цвета. Траур. Кто мог умереть? Королева-мать?

Я подошел к воротам резиденции и стукнул рукоятью меча по окованному полотну. Узкое оконце распахнулось, и на меня уставилась пара внимательных глаз. Потом моргнувших.

— Кто такой? Назовись, для чего пришел?

— Позови Ласара, — я благоразумно решил не щеголять своим знакомством с королевой. Мало что известно: вдруг переворот? — Скажи, что пришел Гай Вадигор.

— А что ты за птица, Гай Вадигор? — ворчливо заметил стражник. — И откуда знаешь энн Ласара?

— Ты сделай то, что я прошу, парень. А там видно будет.

— Ну, жди тогда. Как бы не пришлось угощать тебя плетью. А то у нас совсем развлечений не осталось.

И я стал ждать. Под любопытными взглядами прохожих, снующих туда-сюда всадников из дворян, я скинул сапоги и растянулся на земле, привалившись к теплому камню, валявшемуся на краю мощеной тропинки. Незаметно для себя, размореный солнцем, заснул.

— Болван! — рыкнул кто-то надо мной. — Почему энн Вадигор должен униженно просить тебя, сермяжника, пройти во дворец, овечье ты дерьмо!

Удар, что-то зазвенело над моей головой, глухо шлепнулось на булыжники дорожки.

— Вадигор!

Я открыл глаза. Надо мной навис Ласар с капитанскими нашивками, осунувшийся, но все такой же живой, разве что блеска в глазах поубавилось.

— Ты ли это, дружище?

Я вскочил на ноги и тут же оказался в объятиях Ласара. Незадачливый охранник стоял рядом навытяжку, а правая щека у него пылала как предзакатное солнце. Шлем валялся на земле.

— Этот болван забыл, видите ли, о просьбе какого-то Вадигора! Я тебе покажу, прохвост, какого-то! Марш на пост!