Серпентарий Евы
Шрифт:
Теперь напряжение словно сковало всех участников похода. Проще всего было военным. Генерал Олаф прятал свою нервозность за рутинными делами6 отправлял людей в караулы и разъезды, оставшихся выматывал изнурительной тренировкой.
Последний разговор с землей тоже вышел напряженным. По сути, переживали наши соотечественники не столько за исход ритуала, сколько за мое благополучие. А точнее за то, кому отойдут мои блага в случае случайной гибели. Но вопросы звучали очень завуалированно. Конечно, пока в стране не сменится президент, в моих лабораториях иностранным корпорациям делать нечего.
Беседа по личному каналу с управляющими вымотала окончательно. Люди получили последние инструкции. Георгий преподал мне хороший урок как стоит заранее готовится к неприятностям… Теперь стоило уповать на лучшее.
В свой шатёр я удалилась вымотанной до предела. Еще было далеко до захода солнц, но нужно было отдохнуть. Несмотря на последние бессонные ночи, уснуть мне так и не удалось, поэтому я решила дочитать до конца Книгу Храма.
…алые капли крови наполняют неровные канавки в земле. Малая жертва, чтобы избежать большего. Из руки на песок падает осколок обсидиана… это им я чертила узоры на теле земли, его неровным боком вспарывала ладони. С этого плато виден мой Храм и перевал, за которым уже клубится пыль под копытами вражеской армии. Завтра будет последний бой, но если не разорвать связи – не выживет никто… когда я вспыхну в последнем танце. А жизнь должна продолжаться…
Я закрыла книгу и судорожно вздохнула. Это место из моих видений… Я была там неделю назад, когда ради интереса отправилась с одной из групп разведчиков. Конечно, со мной никто не отъезжал далеко от лагеря. Мы просто объехали его кругом, полюбовавшись с возвышенности на расчищенные руины Храма…
Незаметно покинув свой шатер я направилась к холмам. Сперва кралась по лагерю, словно вор, но миновав патрули ускорила шаг, а скрывшись в зарослях кустарника, и вовсе перешла на бег. Острые ветки не могли навредить мне через экзокостюм, поэтому невзирая на пот, заливающий глаза, я упрямо карабкалась по склону…
Здесь была ровная площадка, которую я спешно очищала от веток и засохшей листвы, разгребая мусор руками. Острый камень нашелся сам. Я просто нащупала его рукой и поняла – он! Ползая кругами, я чертила им бороздки в жесткой как камень сухой земле. Только успеть, только не затоптать собственный рисунок. Последний штрих… руки судорожно стаскивают экзокостюм. Надо дышать… нечего лишнего. Босые ноги касаются земли… Одежда только мешает.
Край малого солнца касается горизонта. Одновременно с этим край камня вспарывает ладонь, затем вторую… крупные капли увлажняют иссохшую землю. Первые движения безумного танца посолонь, вокруг пентаграммы… стопы утопают в тонком слое пыли. Кровь земле. Кровь небу. Кровь солнцам…
Струи крови стекают вниз по моим воздетым к небу рукам, по нагой груди… ветер треплет спутанные волосы. Белесые нити переплетаются с алыми, наполняя рисунок силой. Отделяя меня от тех, кто со мной связан…
– Что ты наделала, Лена! – до моего сознания еле доносится голос Гиви.
– Тьма тебя раздери! Хэлен, что ты творишь! – Грэйвил подхватывает меня на руки, прижимает к себе…
На его серой рубахе расползаются темные пятна моей крови.
– Так будет лучше. – еле выдавливаю я, и удивляюсь, каким хриплым
– Для кого лучше? – меня куда-то несут, а сил сопротивляться уже нет.
– Для всех. Если завтра я уйду – то одна.
Я не помню, как он подобрал мои вещи, как нес меня до шатра. И чей это был шатер? Точно не мой… Меня укутали в тонкое мягкое покрывало.
– Зачем ты блокировала связь? – не унимался Гиви, который прискакал вслед за Грэйвилом.- Я ведь не смогу тебе помочь в случае чего.
– Сможешь… - я слабо улыбнулась, пока Оуэн искал что-то в чемодане. – Ты ведь всегда будешь рядом. И уже помог мне очень многим.
– Посторонись, лакен. – белку бесцеремонно потеснили, а Оуэн опустился передо мной на колени. – Надо обработать раны.
Сперва он промывал мои ладони водой, потом мазал пахучей мазью, от которой кожу щипало, а края ран начали стягиваться. Мягкий живительный свет с кончиков его пальцев разглаживал образовавшиеся рубцы.
– Вот сам ей теперь объясни, какая она дура. – Гиви рассерженно фыркнул и покинул шатёр.
– Ты его кровно обидела. – голос мужчины был на удивление спокоен, словно он терпеливо объяснял непреложную истину глупому ребенку. – И меня тоже… Опять всё решила по-своему. Неужели, ты настолько мне не доверяешь?
– Я привыкла доверять только себе, и слишком стара, чтобы менять привычки…
– Ты не стара.
– Очнись, Оуэн! Я едва ли проживу еще полсотни лет. И уже достаточно стара, чтобы думать о детях. Моё время течет иначе… Те десять лет, что мы не виделись… Для меня это очень большой срок. Я не хочу, чтобы наша связь тащила тебя в могилу вслед за мной. Не завтра, так через пару десятков лет.
– А тебе не интересно, что хочу я? – он навис надо мной скалой. – Всегда хотел?
Я выжидающе молчала.
– Тебя. Чтобы ты была рядом… Даже когда еще не знал тебя, искал именно тебя. Мне еще так много надо тебе показать. Закаты с северной башни Обители гроз, когда заходящее солнце золотит серый камень замка… Весну в горных долинах, пёстрый ковер из цветов, сплошь покрывший высокогорные луга… Спокойное море и гнездовья хорлов. Возможно, один из них признает тебя своей хозяйкой. Хорлы ведь сами выбирают кому служить или остаются свободными и поют свои песни лишь звёздам и морю.
Прикосновение теплых губ к моей ладони. Нежное, едва уловимое… Заставляющее тело натянуться струной. Так странно наслаждаться тихой нежностью между нами. А ведь когда-то нас сразу же поглощал безумный смерч страсти, стоило только прикоснуться или встретится взглядом.
Тварь недовольно ворчит. Она не привыкла к нежности, забыла каково это – быть с мужчиной. А ведь я ждала этого многие годы. Неужели за тем, чтобы так легко отказаться от своего? Оттолкнуть в глупой гордости того, кем никогда не соглашусь делиться?
Он всё еще не спешит, боясь спугнуть момент. Легкий поцелуй, запускающий сотни искр в моём теле, пробуждающий ненасытную мглу… Я уже не думаю, что творю. Остались только первозданные инстинкты.
Отворачиваюсь от жестких губ. Глубокий прерывистый вздох… и провожу языком вдоль его скулы к уху, прикусываю кожу, прижимаюсь, выгибаясь, словно кошка… и резко отстраняюсь.