Серпомъ по недостаткамъ
Шрифт:
– Никак не ниже, Ваше величество, а, думаю, выше.
– К сожалению, пока это невозможно... Но вы правы - тут нужно отметить из особо...
– и император, подвинув к себе несколько листов, что-то вычеркнул, исправил текст и подписал. Затем, протянув два подписанных документа саратовскому губернатору, сказал:
– Ну а это уже вы вручите имениннику... Спасибо.
Выходя из кабинета, Александр Платонович снова краем уха услышал, как Государь Всея Руси уточняет в фон Плеве:
– Так говорите, приказал молиться за императора?
Год
Рожь тоже не подкачала, так что все четыре выстроенных за лето элеватора - семидесятипятитысячника были заполнены под завязку. Да и два стареньких, на пятнадцать и двадцать тысяч тонн, не стояли пустыми.
Был получен неплохой урожай овощей: картошки, капусты и морковки было много. Особенно капусты: в прошлом году неожиданно был получен огромный урожай семян. Так что в плане "насчет пожрать" все было хорошо. Да и запуск за год еще двенадцати заводов кормовых дрожжей делу способствовало: корма хватало теперь на тот самый пресловутый миллион кур. Поголовье, правда, еще немного отставало от возможностей, но это дело наживное: полсотни ферм уверенно его наращивали.
А еще я занялся разведением коров. Местные коровки производили на меня удручающее впечатление, и я, вспомнив "нужные слова", закупил в Швейцарии довольно приличное стадо коров симментальской породы. Целую тысячу коров. А еще - сто бычков. Причем за покупкой отправил известного ярославского корововода Угрюмова. Я, конечно, про него вообще ничего не знал и даже имени его не слышал, но Анна Ремизова мне его для этой цели горячо посоветовала. Что ей было сделать нетрудно: с сентября она проживала у меня в городке и работала диктором местной радиостанции.
Сподвигнул меня на разведение коров Мухонин: в первом своем трансатлантическом рейсе он перевез, кроме всего прочего, и по две дюжины коров и быков голштинской породы. Сказал, что это - самая молочная порода в Америке. Я не проверял, но молока они дают действительно много, и молоко жирное, вкусное.
Ну а я в ноябре запустил новый завод, который полностью сам и спроектировал. Кологривский электродный завод.
Электродов у меня тратилось очень много, и, поскольку никто их не производил, делать электроды приходилось самому. Дело-то нехитрое (если знаешь как и из чего): бери себе проволоку, макай в обмазку и жди пока высохнет. Потом - еще раз макай...
С собой в экспедиции мы с Василичем всегда брали пару килограмм силикатного клея и мешочек доломитовой муки. Это на случай, если вдруг варить придется в поле, "гвоздем". Мешаешь клей с доломитовой мукой, добавляешь уже пшеничной муки или крахмала, макаешь, сушишь... Но лучше конечно в мастерской колхозной нормальный электрод взять. А если нет?
Самое тоскливое поначалу было напильником пилить кусок ферромарганца,
– А тебе зачем?
После того, как я узнал зачем, я тут же пообещал взять ее в любимые жены (сразу после того, как овдовею): оказалось, что эта конкретная года как бы не целиком состоит из рутила. Ну не то чтобы целиком, но рутила там много... то есть там его можно найти в довольно приличных количествах. В таких количествах, которые заметно перекрывают потребности Камиллы в титане.
Гору я купил. А для производства рутиловых (а уж заодно и всех прочих) электродов выстроил завод. Конечно, Кологрив довольно далеко от Нахичевани, но скоро там столько всего варить придется!
Хотя место я выбрал действительно "секретное": хотя я и ошибался насчет пароходов (в половодье они до Кологрива могли добраться - просто незачем было), глухоманью Кологрив был знатной. Для строительства завода пришлось везти все, кроме леса: в городе с населением почти в две с половиной тысячи человек кирпича не делали. Впрочем, у меня сложилось впечатление, что в городе вообще ничего не делали. Зато всему учили.
Правда, не всех. Что меня удивило, так это наличие в городе (точнее, рядом, практически на окраине Кологрива) именно "Низшего сельскохозяйственного училища". Еще в городе была женская прогимназия на полсотни учениц (мужчин, видимо, кологривцы считали излишним), уездное училище (мужское, для народа), церковно-приходская школа. Зато пятнадцать процентов населения были "почетными гражданами" города, и еще в городе жило больше полусотни дворян.
Еще в городе было с десяток гостиниц. Но, поскольку я приехал в разгар местной ежегодной ярмарки, мест в гостиницах не было - чему я нимало не расстроился. Две недели, что я провел в городе, я прекрасно ночевал на борту доставившей меня в город "Мароньи", благодаря чему так и не познакомился с толпами клопов и тараканов. Тараканов я своими глазами видел в уездной управе, где оформлял многочисленные свои приобретения, а про клопов мне красноречиво поведали постоянно чешущиеся купцы - посетители ярмарки.
Захолустье - оно захолустье и есть. Местное население свято уверено, что стоит им только вырваться "в столицы" - и уж они себя покажут! Вот только средств на "вырывание" не хватает. Поэтому у местных "частновладельцев" за очень умеренные деньги (в среднем рублей по шесть-восемь за десятину) удалось купить почти восемь тысяч десятин земли "первой категории" - то есть на которой хоть что-то могло расти и почти шестнадцать тысяч - земель второй и третьей категории - земли, на которой что-то когда-то произрастало.