Серые волки, серое море. Боевой путь немецкой подводной лодки «U-124». 1941-1943
Шрифт:
Не обладая достаточной мощностью машин, чтобы справиться с огромными валами волн, и будучи достаточно короткой и легкой, чтобы разрезать эти валы, лодка с трудом пробиралась среди них, увертываясь и лавируя, сотрясаемая и подталкиваемая их яростными ударами, в то время как ее гребные винты время от времени выступали из воды и начинали бешено вращаться в воздухе, не испытывая сопротивления воды.
Внезапно огромная волна полностью накрыла лодку с носа до кормы, захлестнув и мостик со всей вахтой. Люди чувствовали гигантскую мощь океана, когда он пытался оторвать их от ограждения
Затем все прекращалось, и, вынырнув из волны, люди на мостике отплевывались и глотали соленые брызги, облегченно отдуваясь.
Мор, увлеченный охотничьим азартом, смеялся над собой и над ними, когда его вместе со всеми окатывало с ног до головы. Примитивный азарт охоты, усиленный сознанием опасности, которая, как они понимали, грозила им на каждом шагу, охватил весь экипаж лодки, обостряя чувства до состояния крайней тревоги. При этом видимость была не более одной мили.
Лодка мчалась вперед, уже находясь внутри конвоя, когда Мор привел ее в положение торпедной атаки. Вахтенные на мостике внимательно следили за окружающей обстановкой, и нервы их были напряжены до крайней степени. На такой скорости, да еще и при нахождении внутри построений конвоя, вероятность столкновения была более чем реальной, и каждый из находящихся на мостике знал, что его жизнь, как и жизнь всех членов экипажа, зависела от внимательности и остроты зрения.
— Эсминец с правого борта! — доложил боцман Хеннинг.
— Право руля! — приказал Мор, отворачивая в сторону на выход из рядов конвоя.
И именно в этот момент, когда ушли от преследования эсминца, они снова потеряли конвой. Возвратясь на прежнее место, Мор попытался восстановить контакт.
— Корабль по пеленгу двести шестьдесят пять, — доложил вахтенный.
— Крейсер! — удивленно проговорил Мор, наблюдая за тем, как корабль развернулся и на большой скорости исчез из вида.
Мор распорядился погрузиться, чтобы прослушать возможные шумы гребных винтов судов конвоя и при этом определить положение крейсера, который находился ближе к траверзу левого борта.
Всплыв снова, Мор увидел крейсер, находившийся всего лишь в 2000 метрах впереди ведущего эскорта конвоя. Он выпустил две торпеды веером в сторону крейсера, но они обе прошли мимо крейсера, совершившего резкие противолодочные маневры.
Сейчас он снова был в состоянии войти в контакт с конвоем на встречных курсах.
— Танкер, Чех! — Мор указал на большое судно, хорошо охраняемое эсминцем и двумя другими эскортными кораблями. Два эсминца, идущие немного впереди танкера, быстро приближались к ним. — Попробуем одолеть эсминец одной торпедой, — сказал Мор первому вахтенному офицеру.
— Носовой угол 90 градусов, — выкрикнул Чех, — дистанция 300 метров.
Эсминец подошел на минимальную допустимую для торпедной атаки дистанцию.
Выпущенная торпеда прошла мимо, потому что эсминец изменил курс.
Чех уже называл данные для атаки на танкер:
— Угол 90 градусов,
Обе торпеды почти одновременно поразили цель.
Танкер начал тонуть, погружаясь носом.
А уже через несколько минут подлодка вышла из колонны конвоя, который вскоре исчез за завесой дождя.
Мор радировал командованию о том, что потопил танкер водоизмещением 12 000 тонн, а несколькими минутами позже получил ответ Деница: «Браво!»
Следующей ночью лодка восстановила контакт с конвоем и вскоре после наступления темноты уже скользила в его хвосте.
— Эсминец, господин каплей! — крикнул вахтенный. — По правому борту. Очень близко!
Мор повернулся, прижимая бинокль к глазам. Длинная стремительная тень эсминца, мчащаяся во мраке ночи, находилась в точности на курсе, ведущем к столкновению, и уже очень близко к ним. Достаточно близко, чтобы можно было хорошо различить буруны возле его носа.
— Очистить мостик! — закричал Мор. — Право руля!
Вахтенные быстро спустились в центральный пост, как раз в тот момент, когда захлопнулась крышка люка над ними.
— Эсминец! Курс ведет к столкновению — он уже над нами! — сообщил ему Бринкер. — Живее, идиот, — выдавил из себя Бринкер, глядя вверх и ожидая, когда же, наконец, появится Мор.
Никто не умел лучше Бринкера ценить каждую долю секунды при срочном погружении. Чем дольше он медлил бы с началом погружения, тем ближе они оказались бы к эсминцу, и их жизнь или смерть могла при этом измеряться метрами.
— Право руля! — Дисциплинированный рулевой повторил команду командира таким невозмутимым тоном, как будто это происходило всего лишь при швартовке в Лорьяне.
Теперь Мор стоял на мостике в полном одиночестве, вцепившись в крышку люка, и наблюдал за эсминцем как завороженный. Эсминец так и не изменил курса. А это означало, что он просто их не видел.
Мор принял решение оставаться на поверхности, даже рискуя быть обнаруженным. И, совершая поворот в сторону эсминца, вместо того чтобы отвернуть в сторону, он выбрал более опасный курс. Они минуют друг друга на ужасающе малой дистанции, однако, идя на встречных курсах, пройдут друг мимо друга очень быстро. Мор рисковал своей жизнью, надеясь на то, что англичанин не заметит их в последний момент.
Времени для погружения теперь уже не было. И если бы эсминец сейчас их заметил, он сокрушил бы лодку прежде, чем Мор успел отвернуть.
Мор уже мог видеть белую пену, вздымающуюся вокруг острого как нож форштевня эсминца, когда его нос поравнялся с лодкой. Он показался Мору ужасным, когда промчался мимо со скоростью и мощью товарного поезда. И был очень близко, слишком близко!
— О Господи! — горячо взмолился он. — Не дай им увидеть нас! Именно сейчас, ну, пожалуйста!
Ему показалось, что стоит протянуть руку, и он сможет прикоснуться к корпусу эсминца, когда тот промчался мимо со стороны правого борта на расстоянии не более 30 метров от них. Он мог различить каждую деталь на его верхней палубе и мостике, людей, смотрящих куда угодно, но только не на них. Этот момент показался ему вечностью.