Серый волк, белый конь
Шрифт:
— Женя? — прошептала Лада.
Бывший муж, вконец потерявший человеческий облик, шел к ней, сверля красными глазками шкатулку. Лада захлопнула крышку, и Женя снова взревел, запрокидывая голову к небу.
Проша вытащил из-за спины дубинку, расставил ноги шире. Тролль зарычал, рубашка на его груди треснула, обнажив серую кожу.
— Вот, кстати, достойный образец вкуса Лады, — сказал Волк. — Это ее бывший муж.
Колобок скривился, как будто его сейчас вырвет.
— Меня приворожили! — возмутилась девушка.
Проша уклонялся
— Ты обещал, что оставишь меня в покое! — выкрикнула Лада.
— Ырррраххх, — прорычал тролль.
— Мне кажется, он сказал — не было такого, — перевел Колобок.
— Сокрррррровище! Ыыырррргаххх!
— Отдай мне содержимое этой шкатулки, или я за себя не ручаюсь, — истолковал Волк.
Тролль получил дубинкой в нос и плашмя отлетел в воду, подняв кучу брызг.
— Может, мы пойдем, — предложил Колобок. — А кудрявый догонит?
Женя распрямился и вдруг испуганно уставился куда-то в сторону. Проша обернулся, купившись на уловку, и через мгновение валялся на земле, погребенный тушей тролля.
— Отпусти его! — Лада бросилась на выручку, но Волк схватил ее за талию, оттащил в сторону и обернулся зверем. Он подмигнул девушке желтым глазом, а потом оскалился и прыгнул на спину тролля. Зеленая вспышка ослепила Ладу, заставила зажмурить глаза, а когда она их открыла, то разинула рот от удивления. Перед ней сидели три лягушки. У одной были желтые растерянные глаза и кожаный ошейник, у второй — кудрявая челка, а третья — огромная сероватая жаба — поковыляла к девушке с явно злобными намерениями.
Лада взвизгнула и забралась на ветку дерева. Колобок откатился на безопасное расстояние и крикнул:
— Только не целуй ее!
— Я что, похожа на больную? — спросила Лада, отпихивая ногой жабу, которая встала на задние лапы и тянулась передними к ней.
— Ой, неловко как получилось, — на берег вышла кикимора, отжала красные волосы. — Простите. Я только вот этого гада заколдовать хотела, — ткнула она пальцем в серую жабу. — Помешался он на тебе, Лада, — добавила она с неприязнью.
— Не на мне, на шкатулке, — сказала девушка. — Уймись, Женя, посмотри, в кого ты превратился.
Жаба плюхнулась на попу, моргнула, поднесла перепончатую лапу к морде.
— Обещал жениться, — сказала кикимора, — а потом на попятный пошел — говорит, нет сокровища, нет и счастья в жизни. А я что — не сокровище? — кожа кикиморы еще больше позеленела от возмущения.
— Не ценит своего счастья, — согласилась Лада. — Ты права. Только этих двоих мне расколдуй!
Кикимора посмотрела на лягушек, которые как по команде повернулись к ней, и ответила:
— Хочешь — сама расколдуй. Поцеловать надо — и готово.
— Что? — Лада спрыгнула с дерева, отфутболила серую жабу.
— Только Женю не целуй, пусть помается, осознает свои ошибки. А как дозреет, я его сама расколдую, — кикимора
Лада растерянно опустилась на землю. Две лягушки уселись у ног, преданно глядя ей в глаза.
— На счет три, — посоветовал Колобок.
Лада взяла в каждую руку по лягушке, поморщившись от брезгливости, зажмурилась.
— Раз! — она чмокнула одну жабу.
— Два! — вторую.
— Три! — сказал Колобок. — Три, — повторил он.
Лада отпрянула от Волка, смущенно отвела глаза и наткнулась взглядом на серую жабу. Та вытянула губы трубочкой и прикрыла глаза.
— Нет, Женя, — сказала Лада. — Ищи другую дуру, чтоб тебя целовала. А я после развода резко поумнела.
Девушка поправила на плече сумочку и пошла вперед.
— Чего стоим? — спросила она. — Кого ждем? Как, кстати, Женя здесь оказался?
— Мосты соединяют разрывы в мирах, — пояснил Проша. — А тролли могут через эти дыры путешествовать. Ну а кикимора то ли следом пробралась, то ли через болота — то мне неведомо. Послушай, царевна, — нагнал он ее. — Я понимаю, что ни богатством, ни родовитостью похвастаться не могу. Но раз уж поцеловались мы, то готов я жениться.
Лада закатила глаза и пошла быстрее.
— Ишь, шустрый какой, — пробурчал себе под нос Волк.
Колобок покатился за ним, подпрыгивая, как мячик. А серая жаба уныло посмотрела им вслед и поковыляла к мосту.
Русалка спряталась под воду, ее волосы, светло-голубые, вылинявшие, как старые джинсы, плавали на поверхности дивным цветком. В дверь робко постучали.
— Войдите!
Дверь скрипнула, и в щель протиснулись два чернобородых гнома, волоча за собой небольшой полотняный мешок, стянутый веревкой.
— Ваше Бессмершество, — начал один.
— Ваше Кощейшество, — подхватил второй.
— Чего вам? — Кощей Бессмертный встал с трона, распрямил колени и едва не уперся головой в потолок. Гномы с ужасом смотрели на него снизу-вверх. Он был очень худ — оживший скелет, которого зачем-то засунули в самовар. Грудь стягивали бронзовые латы, покрытые патиной от времени. Тонкая цыплячья шея с острым кадыком торчала из серебряного круглого воротника, и казалось, стоит Кощею наклонить голову пониже, и он рискует перерезать себе горло. Кольчужные штаны из мелких колец обтягивали тонкие ноги как колготы. Лысую голову обручем стискивала корона. На длинных пальцах с загнутыми когтями сияли перстни.
— Как вы и велели, поставили мы на дорогах ловушки, — проблеял старший гном. Его борода достигала блестящей пряжки на ремне. Второй, с кудлатой бородкой едва до груди, ревниво глянул на друга и выступил вперед:
— Как вы и велели, принесли всю добычу вам.
Он бросил на пол мешок. Кощей нетерпеливо развязал веревку, вытряхнул содержимое.
— Это что? — недоуменно уставился он на три колючих шарика.
— Ёжики, — гордо ответил старший гном. — Все, как вы и велели. А больше никого не было.