Сессия в условиях Талига

Канра Дана

Мда. Надеюсь, мой эпилог в этой странной жизни еще не близок. Самое страшное – неопределенность.

Были дали голубы, было вымысла в избытке,

И из собственной судьбы я выдёргивал по нитке.

В путь героя снаряжал, наводил о прошлом справки

И поручиком в отставке сам себя воображал.

Шаги на лестнице. Или мне послышалось? Вообще, сколько я уже тут сижу? Хоть кто-нибудь бы пришел и сказал, что с Рокэ, да и есть хочется. Даже несмотря на то, что первое время я о еде думать вообще не мог.

Вымысел не есть обман, замысел –

ещё не точка.

Дайте ж дописать роман до последнего листочка.

И пока ещё жива роза красная в бутылке,

Дайте выкрикнуть слова, что давно лежат в копилке.

А, точно шаги, но уже более четкие. Что ж, надо допеть. Вдруг меня сейчас на казнь потащат? Я вздрогнул – вспомнились бириссцы из Варасты и мародеры с улиц Олларии. Вдруг тоже вверх ногами?

Каждый пишет, как он слышит,

Каждый слышит, как он дышит.

Как он дышит, так и пишет,

Не стараясь угодить.

Так природа захотела. Почему – не наше дело,

Для чего, не нам судить.

Спустился и открыл дверь Хуан – он же с суровым видом крепко взял меня за плечо, повел куда-то наверх. Я шагал, напевая очередной вспомнившийся куплет, потому что всей песни не помнил. Пел тихонько, кэналлиец даже не заметил, судя по его спокойствию.

– Соберано велел привести вас к нему, – буркнул Хуан, останавливаясь перед одной из дверей на втором этаже, – но если попробуете что-нибудь вытворить, я сверну вам шею.

Какая прелесть. Нет, творить я ничего не собирался – уже сотворено немало. Ступив в комнату, я услышал, как Хуан закрыл дверь. Собрался стоять на страже. Ладно, а зачем меня привели в спальню Рокэ Алвы? Хотя да, сейчас ему настолько плохо, что даже встать не может, бедняга. Покраснев до корней волос, я попытался внятно поздороваться. Монсеньор лежал на синих шелковых простынях, укрытый одеялом, и молчал. Однако, услышав мой голос, сел и вздохнул, глядя на мою скромную персону.

– И я тоже рад вас видеть, юноша.

– Да? – я тут же обрадовался.

– Нет. Но поговорить нам надо.

– Ну и что дальше? Рассвет? Рай? Эдем? Вальхалла?

– Юноша, вот только ругаться при мне не надо, ладно?

– При вас не буду. Ну это… как вы себя чувствуете?

– Потрясающе. Полон сил и жизненной энергии, и все благодаря противоядию, – ответил он с явным сарказмом, хотя выглядел очень бледным и под глазами темнели тени.. – А теперь рассказывайте, как докатились до жизни такой.

– Я вас спасал, – пришло время, чтобы похвастаться. – Штанцлер просил отравить вас, отказаться слишком стрем… опасно – вдруг кого-то еще подошлет. Вот и… А Катарина – так, случайно…

– За случайно, юноша, бьют отчаянно. Топором по шее, в Занхе.

– Оу. Мило.

Желание хвастаться тут же отпало. Монсеньор попытался выбраться из постели, но, судя по тому, как скоро рухнул обратно, головокружение и слабость не оставили его. Похоже на то, что я его спасал, а ему теперь придется спасать спасателя. Все очень сложно. Горестно вздохнув, я обошел кровать и посмотрел

на монсеньора с тоской. Ну все же так хорошо шло, почему именно так повернулось?! Может, броситься перед ним на колени и молить о прощении?

– Сколько я просидел в подвале?

– Долго, – уклончиво ответил эр. – И будете там сидеть, пока все не уляжется, – он же шутит, да?

– Соберано, – в дверь сунулся Хуан.

Почему-то покосившись на меня, он сообщил что-то на родном языке Рокэ, который от услышанного возвел синие очи к потолку. Что ему так не понравилось? И почему мне так не по себе? Натянув на плечи одеяло, Алва сел и горестно вздохнул.

– Итак. Ричард. Хуан. Я собрал вас здесь, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие.

– О нет! – я не удержался от возгласа, вспомнив Ревизора.

– Что такое, юноша? А да. Я собрал вас здесь, чтобы сообщить два пренеприятнейших известия. Ваша сестра приехала. А вы, Ричард Окделл, идите собирать вещи.

– О нет! – на сей раз я ужаснулся.

– Вы же не хотите попасть в Багерлее? – он поднял бровь. – Даже если хотите, то все равно идите собирать вещи. Поедете путешествовать, а куда, Хуан объяснит.

Вот уж послал – так послал! От всей широкой кэналлийской души! А я расстроился. Увидеть бы кардинала Сильвестра перед неизбежным отъездом… Весь грустный и погруженный в тоскливые мысли, я побрел в свою комнату и принялся складывать вещи в сундук. Слуг же отослал прочь. Куда делось письмо к королеве Бланш, ну куда?! Память словно отшибло! Я метался по комнате и искал, пока не заглянул невозмутимый Хуан и не сообщил, что лошади готовы.

Пообещав ему спуститься сию же минуту, я вручил другому слуге сундук и мысленно завыл от тоски. Блин! Такие грандиозные планы с треском обломались из-за какого-то старика! Кажется, ему даже все сошло с рук. Но куда же я мог спрятать чертову шкатулку?! Страшная вещь – ранний склероз.

– Дор Рикардо!

– Да иду я, иду, – пробурчал я, спускаясь по лестнице и на ходу убирая Энн в карман.

– Дикон! – обрадованная встречей Айрис, веселая и взволнованная, хотела было прыгнуть мне на шею, но, увидев, что я походном колете, слегка растерялась.

– Привет, Айрис, – кивнул я, пока шел к ней. – Пока, Айрис, – вздохнул, оказавшись за ее спиной.

Прекрасно. Пост сдан – пост принят. Надеюсь, она приехала, чтобы стать фрейлиной королевы, а не чтобы выйти замуж за моего бедного эра. У него в доме и так уже вон сколько Окделлов перебывало. Ну а мне предстоит дальняя дорога… Забравшись на подведенную Сону под пристальными взглядами окруживших меня кэналлийских всадников, я вдруг четко осознал, что моя служба оруженосцем у Рокэ Алвы на этом завершилась. И стало как-то очень горько на душе, а в глазах защипало. Очень обидно, что сложилось все именно так, только уже ничего не вернуть. И, много позже, направляясь в окружении кэналлийцев по неведомым и пустым дорогам, я напевал иное, для попытки себя хоть как-то развеселить: