Сессия в условиях Талига

Канра Дана

– А? – вздрогнув, я поднял голову.

– Во имя Астрапа! Что ты натворил?

Так, понятно, отмазаться, как в день встречи, не выйдет… ладно, буду вести себя спокойно… Сердце отчаянно билось, а Робер Эпинэ смотрел на меня пристально и жестко.

– Во имя Литта! – брякнул я, вспомнив, что читал где-то имена так называемых Абвениев. – Я натворил отравление Штанцлера, но отравился монсеньор! Так что я отравил своего эра.

– Я ничего не понял, – покачал головой Робер, вздохнув.

Пришлось рассказать, упоминая каждую деталь. И слова Катарины про праздник Святого

Алана, и горечь в голосе Штанцлера, и звон бутылки о стену. Подумалось, что наверное эр Рокэ был в ярости, поняв, какую я ему подложил свинью. А Робер молчал и никак не комментировал мои слова, лишь вздыхал и смотрел в ясное небо. Он вообще слушает? Ладно, приличия ради надо упомянуть про Оноре и КО, ведь Штанцлер говорил, что монаха убили.

– Понимаешь, Робер… Эр Август слишком много говорил о том, что Алва мерзавец, а я даже не знаю, как погиб отец. Я не привык верить неподтвержденным фактам.

– Твой отец погиб на линии, – прохладно обронил Робер. – Дальше?

Не очень хорошо помню суть такого поединка, знаю лишь, что он уравнивает шансы обоих дуэлянтов. Наверное. Так-то вспоминать не берусь – опять вспомню и брякну что-нибудь не то, а извиняться сейчас нужно за другое.

– Он сказал мне, что Дорак убьет всех Людей Чести, дал прочитать список. В нем и твоя семья была тоже, и королева… Вот Окделлов не было. Вроде как эр Рокэ не позволил. Я решил защитить эра Рокэ, потому что давал клятву. Его жизнь – моя жизнь. И подсыпал яд в вино Штанцлеру. Пришла и Катарина. Они…

– Слезай и отпусти Сону, – отрывисто произнес мужчина, спрыгивая на землю и зацепляя за седло поводья. – У нас будет долгий разговор.

Я последовал его примеру и, когда Эпинэ сел на камень, занял соседний. Надо говорить! Но слова на ум не шли, лишь только горесть из меня сейчас и можно выдавить. Хорошо, что мы с Робером оставили крыс дома – эти двое своими ухаживаниями друг за другом испортили бы всю трагичность момента.

– Я налил им вина, но вошел эр Рокэ. Он искал меня и, убедившись, что со мной все в порядке, захотел испить вина тоже. Отравленного вина… Я пытался остановить его, но монсеньор меня отшвырнул. Потом долго болела голова – ударился об стену.

– Бывает, – буркнул Робер.

– Надеюсь, эр жив… – промямлил я, не зная, что еще сказать.

– Жив и здоров. Что было потом? Почему ты не выбил у него бутылку?

– Не успел – слишком сильно ударился. А потом он разбил ее об стену, – наверное эти, самые печальные слова, я выдавил из себя уже во второй раз. – Думаю, он все сразу понял. Кэналлийцы, пришедшие с ним, обезоружили меня и увели в особняк. Я сидел в подвале.

Как обезоруживали, не помню вовсе, но то, что кинжал в ножнах сорвали с пояса именно в тот момент, точно. А кольцо забрали перед посадкой в подвал. Это сейчас у меня мысли немного встали на место, после потрясения и долгого пути.

– Потом я открыл шкатулку в Крионе. Там было все, что отобрали.

– Молодец, Дикон, – без всякого сарказма сказал Робер, хлопнув меня по плечу. – А он мерзавец.

– Кто? Рокэ?!

– И не он, и не ты… А вот Штанцлер – точно. Жаль, что ты его не отравил. Этой сволочи и виселицы

мало!

Робер выглядел обиженным и расстроенным – немудрено. Выдай Штанцлер Окделлов за потомственных отравителей, я тоже бы так себя вел. На меня он не смотрел, лишь молчал угрюмо, разбирая поводья. А я думал про прекрасную Мэллицу. Она и правда чудесна, но вряд ли из-за своей зашуганности ей захочется со мной беседовать.

– Поехали, – молвил Эпинэ.

Я понурился и направился к Соне, ссутулив плечи. Робер напутствовал меня забыть о случившемся, не рассказывать Альдо и Матильде, а потом пообещал разобраться со Штанцлером. Мне же в разборках было отказано. Жаль…

– Ты уже наразбирался, хватит.

– А Дорак никого не убьет? – уточнил я на всякий случай.

– Нет. Они все уцелеют.

– Все?

– Да. Те, кто гребут жар чужими руками, – с горечью ответил Робер, махнув рукой, и мне расхотелось продолжать задавать ему глупые вопросы.

====== Глава 38. Как хвастаться незаслуженным ======

После того, как я рассказал все Роберу, на душе стало гораздо легче – словно упал огромный камень. Эта беседа сильно сблизила нас обоих и мы стали часто вместе ездить верхом. Попутно разговаривали про Альдо, желающего как можно скорее взойти на трон и наречь Талиг Талигойей. Каждый раз я едва удерживался, прикусывая язык, сболтнуть о найденной в Нохе бумаге. Слава Богу или Создателю, обычно разговоры переходили на обсуждение фехтования. На то, как фехтовал Альдо Ракан, без смеха не взглянуть. Вот серьезно! Он лихо размахивал шпагой с самым самоуверенным лицом и непоколебимым убеждением, что в настоящем бою убьет противника на месте. Эта самоуспокоение или глупость? Робер, жалуясь, предполагал, что последнее.

Как-то раз я застал их сражающимися в фехтовальном зале. Звенели шпаги, звучал веселый смех, и я решил заглянуть ради интереса. В последнее время у нас с Альдо возникли разногласия: он был не против того, чтобы увидеть меня своим подданным, а я отчаянно отговаривался. Ну какой я ему подданный, если даже службу у монсеньора не закончил? Да и Альдо никогда не станет королем, по крайней мере настоящим. Однако, мнивший себя принцем Ракан упомянул о опустошенной Гальтаре, древней и старой столице Талигойи. Надо там побывать, а Альдо обещал. Может, найду какие-нибудь магические предметы и принесу их Рокэ, чтобы подержался за них.

– Доброе утро! – кивнул я, проходя в зал.

– Много спите, герцог, – задорно бросил Альдо, после чего бросился отражать удар Эпинэ.

– Почему бы и нет, – я усмехнулся.

– Маршал, вперед! – обратился Альдо к Роберу.

– Я готов.

А, да. Новая фишка – после коронации Ракан желал назначить друга Первым маршалом, вместо Алвы, но спросили его о желании не больше, чем меня о желании клясться. Прислонившись к стене, я смотрел на сражающихся мужчин и думал о прекрасной рыжеволосой Мэллице, к которой до сих пор опасался подступиться. Хотя, не так. Прогресс появился – она перестала бояться моего присутствия. Так глядишь, через недельку можно будет с ней и поговорить… О чем говорить, я пока не мог знать, но пообещал себе обязательно придумать.