Сестра Харуна ар-Рашида
Шрифт:
гостей, ждет твоего приказа.
— Зови его!
Евнух устремляется к выходу.
— Подожди! — вслед ему бросает первый престолона¬
следник. Тот замирает на месте; покрашенная хной го¬
лова склоняется до полу.
— Пусть наденет «костюм опьянения»! — заканчивает
аль-Амин.
— Слушаю и повинуюсь!
Через несколько секунд евнух появляется снова —
предусмотрительный поэт оделся заранее — и провозгла¬
шает:
— Мой повелитель и властелин,
дверей!
— Мы разрешаем ему войти, — ответствует аль-Амин.
На террасе появляется поэт. Ему за сорок, по б ко¬
ротко подстриженной бороде почти не заметно седых волос.
Он красив — тонкие черты лица, голубые глаза. Его мать
родом из Ахваза, жители которого славятся красотой.
Взгляд у поэта умный, проницательный и немножко на¬
смешливый. «Костюм опьянения» на нем вызывающий:
джалябия ядовито-желтого цвета и ярко-красная ша¬
почка.
— Мы приветствуем тебя! — восклицает аль-Амин,
тщеславие которого удовлетворено, и наблюдает за тем,
как евнух подвигает подушку поближе к певице. — Без
стихоплетов не может обойтись ни один порядочный
меджлис веселья. А знаменитые мастера рифмы — наше
украшение.
Абу Нувас отвечает на приветствие и усаживается
возле певицы.
Пока продолжается эта церемония, Ибн аль-Хади спра¬
шивает соседа, скоро ли прибудут рабыни, купленные у
Фанхаса. Фадль, которого ни на минуту не покидают мыс¬
ли о тайне, раскрытой Абуль Атахией, пожимает ему руку,
как бы говоря: «Терпи, как все мы терпим! Если аллах
пожелает, рабыни прибудут сию же минуту!». Затем спо¬
хватывается: задумчивость на меджлисе веселья — при¬
знак дурного тона, и с улыбкой обращается к Абу Нувасу:
— О друг, говорящий стихами, не порадуешь ли ты
нас чем-нибудь новеньким? Певица споет твои стихи под
музыку, и наш высокочтимый первый престолонаследник
получит истинное удовольствие!
— Постой, — удерживает поэта аль-Амин, которому
випо уже ударило в голову. — Тебе нужно сначала выпить!
Евнух подносит большой кубок. Абу Нувас залпом осу¬
шает его и возвращает виночерпию с жестом, значение ко¬
торого не трудно понять: «А ну-ка, налей еще!».
Глава XXVII
ЛЮБОВЬ К САТИРЕ
Даже привычный аль-Амин поражен пристрастием
поэта к вину. Он надкусывает яблоко и, еще не прожевав
его, говорит:
— Теперь порадуй нас, ахвазец!
— Чем прикажешь: лестью или сатирой? — спраши¬
вает Абу Нувас, и по красивому лицу его пробегает язви¬
тельная улыбка.
— Что за вопрос ты задаешь,
щается Фадль.— Как ты смеешь? Разве сатира может об¬
радовать нашего повелителя? Я говорил тебе: прочти что-
нибудь легкое, приятное, чтобы тотчас можно было поло¬
жить на музыку.
Иронически поглядывая на фаворита престолонаслед¬
ника, Абу Нувас с легкостью парирует его выпад:
— Откуда тебе заранее известно, уважаемый, что мо¬
жет обрадовать нашего повелителя? Уж не стал ли ты
предсказателем? Самый-самый высокочтимый первый наш
престолонаследник обратился ко мне, я ему ответил, и он
меня понял. А ты тут, ну, совсем ни при чем.
— Правильно сказано! — подхватил аль-Амин.— Я сам
все понял. Я хочу слушать сатиру. В сатире больше поль¬
зы, чем в лести. Ты скоро убедишься в этом, Фадль. А ну,
стихотворец, наговори певице стихи поострей, пусть
исполнит!
Абу Нуваса не нужно просить дважды. Он склоняется
над рабыней, что-то шепчет ей па ухо. Все в ожидании
молчат, даже аль-Амин.
Певица касается струн лютни, и под сводами террасы
льются стихи:
Не возьму я, право, в толк,
Что творит Харун-владыка, —
На людей он смотрит дико,
А тебе мирволит, волк.
Джаафар с годами стал
Жадным, скаредным п лютым,
Ходит богачом надутым,
Всю казну разворовал.
Но из всех его грехов
Самый легкий — это скупость.
Скажем без обиняков:
Визиря сгубила глупость.
Во время пения рабыня делает многозначительные
паузы. Первый престолонаследник давится от смеха. По
лицу Фадля, который понял, что высмеивается его злей¬
ший враг, плывет широкая улыбка. Больше всех поноше¬
нию визиря радуется Ибн аль-Хади. Едва смолкает послед¬
ний аккорд, как он кривит поэту:
— Отличная касыда! Да благословит аллах уста, ко¬
торые ее сложили! Да продлит он твою жизнь!
Пальцы третьего претендента па престол перебирают
жемчужное ожерелье. Ему хочется сделать Абу Нувасу
богатый подарок, по он помнит, что находится в гостях,