Сестра Харуна ар-Рашида
Шрифт:
и не может вознаграждать, прежде чем это сделает
хозяин.
Подметив нетерпение сотрапезника, аль-Амин мило¬
стиво разрешает ему благодарить первым. Ибн аль-Хади
бросает ожерелье, и оно летит прямо на колени поэту.
Абу Нувас подхватывает жемчуг, в недоумении смотрит
на него, всем своим видом показывая: «Зачем мне укра¬
шение? Я ведь не буду его носить...».
Аль-Амин тотчас догадывается, куда клонит поэт.
— Я смотрю, ты не знаешь, куда пристроить сокро¬
вище! —
чуг подойдет к белому бархату, — и он показывает на ра¬
быню, которая плавно колышет опахалом. — Пусть эта
женщина будет твоей. Только после сегодняшнего медж¬
лиса.
Абу Нувас искренне благодарит первого престолона¬
следника, но тот прерывает его:
— Лучше обрадуй нас еще чем-нибудь. Мы щедро
тебя вознаградим.
Эмир виночерпия поспешно разливает финиковый и
яблочный сидр. Молоденький евнух с гладко причесан¬
ными, вьющимися от природы волосами подает поэту бо¬
кал черного полированного стекла. Изрядно охмелевший
Абу Нувас пристально разглядывает статную фигуру
юноши.
— Сложи о нем стихи,— предлагает аль-Амин,— и я
подарю его тебе.
Поэт выпивает сидр и говорит слегка нараспев:
Нежен, покладист и кроток на вид,
Розою рдеет багрянец ланит,
Каждого мапит и радует он.
Каждый его красотою пленен.
Локоны вьются, упав на висок,
Сладок шафранный на лбу завиток,
Ясные очи темпы и смелы,
Жалят глаза мне больнее стрелы,
Но мне ресницы отраду сулят,
Боль исцеляет лукавящий взгляд,
Пью из него молодое вино,
Только мне им опьяниться дано.
Ну, а с друзьями до самого дна
Выпью я чашу другого вина.
— Вот это да! — кричит аль-Амин.— Бери его себе иа
здоровье! Он твой!
Заметив, что первый престолонаследник все более пья¬
неет, Фадль задает вопрос, который давно вертится у него
на языке:
— О, щедрейший из самых щедрых, ты не забыл о бе¬
лых рабынях Фанхаса?
— Как забыл? Я ничего не забываю! Где они?
— О, мой повелитель и властелин! — восклицает эмир
веселья, на которого упал взор аль-Амина.— Рабыни уже
час
— Приведи их немедленно.
Эмир веселья бегом отправляется выполнять поручение
и вдруг шарахается в сторону. Из дверей, куда он направ¬
ляется, выскакивает обезьяна. На конусообразной, надви¬
нутой на уши шапке подвешены колокольчики. Они зве¬
нят что есть мочи. Животное угрожающе рычит, выпрям¬
ляется, и тут все замечают, что это вовсе ие обезьяна, а
тщедушный человечек, одетый в обезьянью шкуру. Челове¬
чек кривляется, гримасничает, высовывает несуразно
длинный язык, подпрыгивает и делает все это так смешно,
что терраса содрогается от смеха. Громче всех хохочет
первый престолонаследник.
— Ты не Абу Хусейн, сумасшедший? — спрашивает
он, захлебываясь от смеха.
— Он самый, прокляни меня аллах! — отвечает че¬
ловечек и кувыркается через голову.— Из-за него, олуха,
я потерял разум.
Дверь снова распахивается, и на террасу выходят бе¬
лые рабыни, купленные у Фанхаса. Впереди шествует
Карнафлэ. Ее плечи утопают в шелковисто-черных волнах
распущенных волос. Подруги идут следом. Девушки
играют на лютнях мелодию, которую еще никто ие слы¬
шал. По знаку аль-Амина они садятся, и Карнафлэ поет:
Не рабыня его родила,
Что известна под небом базара,
И твердит понапрасну хула,
Что она не дороже динара.
Всюду сплетни, как злая беда,
Всюду люди злословят без страха,
Не боясь ни греха, ни суда,
Ни руки справедливой аллаха.
— Верно, чтоб тебе было пусто, верно!— в исступле¬
нии топая ногами, кричит аль-Амин.
Фадль доволен. Это он, преследуя свои интересы, два
дня тому назад заказал Абуль Атахии написать стихи, по¬
рочащие рожденного от рабыни второго престолонаслед¬
ника .
Глава XXVIII
ПОЧТЕННЫЙ
ШЕЙХ ИСМАИЛ ИБН ЯХЬЯ АЛЬ-ХАШИМИ
Солнце клонится к западу. Вдруг со стороны Тигра, на
берег которого по приказу аль-Амина спущены стороже¬
вые псы, доносится громкий лай своры.
На террасу вбегает эмир охраны.
— Мой повелитель и властелин! — восклицает он, про¬
стираясь ниц.— К причалу приближается лодка. На борту