Сестра моя Боль

Ломовская Наталия

И когда она вошла целиком и заполнила собой все клетки его тела – почти все, – и когда он ощутил, что такое ее воля, ее ярость, ее голод, он обрадовался своему решению. Тем, что еще являлось им, он ощутил радость и гордость, что упокоит такое омерзительное существо.

И в лице Эли он увидел то же самое – радость и гордость.

И Смерть посмотрела на него так, словно гордилась им.

– Скорее, – попросил он ее. Голоса все так же не было, но он знал – она услышит. Смерть всегда слышит, когда ее торопят.

Она занесла косу. Острый

клюв мизерикорда метил ему в глаз. И он даже не закрыл глаза.

Он слишком много перенес, чтобы испугаться его.

И в следующую секунду все кончилось.

Он все так же стоял на крыльце, перед ним стояла сестра – худенькая девушка-подросток с узкими плечами, плачущая и радостная. Рядом с ними стояла Смерть, хозяйка дома, затерянного в холмах, – сухонькая старушка в голубом халате с узловатым бадиком. А больше никого не было.

И Сестры Боли не было.

Ни в нем. Ни рядом. Нигде.

– Что это было? – спросил Руслан.

– А что? – удивилась Смерть. – Что-то не так, голубчик?

– Я… жив?

– Похоже на то.

– Но я ведь…

– Пожертвовал собой, да. Это слабое место Сестры Боли. Это слабое место любого зла, мальчик. Любое из них пасует перед самопожертвованием. И ты сделал ход конем. Ты принес себя в жертву, и нам удалось упокоить ведьму. Мало того – нам удалось заставить ее отпустить все собранные души. Ну? Ты рад?

– А Эля? Она… Жива.

– Она останется с тобой. Считай это моим подарком тебе. Но… ты видишь. Ей слишком долго причиняли боль. Ее душа страдала. Ее душа ходила такими путями, по таким пространствам, о которых тебе не надо думать, ни одному человеку не надо знать. Возможно, она никогда не оправится. Но если ты возьмешь ее с собой и будешь хорошо заботиться о ней – она сможет жить и быть счастливой.

– И теперь…

– Теперь вы можете возвращаться. Твоя миссия окончена. Попробуйте жить дальше. Странно слышать такое от меня? Но поверь, это хороший совет.

Из избушки вылезла заспанная кошка – казалось, она за время этого путешествия стала еще толще.

– Глаша проводит, – сказала хозяйка. – Бывайте, дорогие мои. Не поминайте лихом.

Руслан взял Элю за руку. И они пошли.

Они сделали всего пару шагов по тропинке, когда Смерть окликнула их.

– Возьми-ка, голубчик.

В руках у нее была пластиковая бутылка. Смерть заставила Руслана наклониться и прошептала ему на ухо пару слов. Тот выслушал, кивнул и поцеловал старуху в морщинистую, но румяную щеку.

– Ишь! – с удовольствием засмеялась Смерть и погрозила ему пальцем. – Помни – один глоток! Не больше!

Руслан кивнул.

Он не понял, как они оказались в коридоре – просто вдруг перенеслись и стояли у кулера, издававшего все то же приветливое бормотание. Сняв крышку с бутылки, Руслан наполнил ее живой водой. Отпил сам глоток, дал отпить Эле. С удовольствием смотрел, как розовеет ее лицо, как в глазах появляется осмысленное выражение. Кошка уже терлась у двери, смотрела вопросительно.

И они вернулись.

Эпилог

У полковника, лежавшего в гробу, было очень спокойное лицо. На

похороны пришло много людей. Руслан с удивлением узнал нескольких политиков. Выяснилось, что когда-то да и не так давно Семенец был практикующим психоаналитиком. Многим помог своими необычными методами. Еще выяснилось, что у него было много наград, в том числе и самых невероятных – например, сербский орден Святого Саввы. А военный оркестр играл нечто невероятное – от «Прощания Славянки» до Lets my people go Армстронга. Плакали навзрыд две девушки – двойняшки. Стоял у гроба навытяжку, как в почетном карауле, мрачно красивый мужчина, известный пластический хирург и рядом с ним, держась за его локоть, худенькая женщина, его жена, знаменитая балерина. Приходила и Маргарита, прижимала ко рту скомканный платок. Потом отозвала Руслана в сторону и извинялась, что подводит его в этот нелегкий час. Руслан долго не мог понять, что именно она хочет ему сказать, и едва не засмеялся, когда догадался – Маргарита собирается бросить его и вернуться к мужу. Он одобрительно похлопал Маргариту по плечу, и та, кажется, даже немного обиделась.

Люцифер был прав, это неприятно. Но вообще нет ничего дурного в том, что женщина обрела счастье, которого он, Руслан Обухов, не мог ей дать. Он слишком занят был заботой о сестре. Эля все еще не пришла в себя. Она совсем не говорила, забывала поесть, плакала по ночам и иногда днем, когда слышала звук летящего самолета, когда видела из окна женщину, когда… Да почти постоянно.

Но живая вода действовала. Каждый день Руслан подливал сестре в кофе чайную ложку волшебной жидкости. Еще лучше дела пошли, когда из московской квартиры они переехали в дом полковника, доставшийся Руслану по завещанию. Руслан слышал, что многие знакомые завидовали ему. Но стали бы они завидовать, если бы знали, как обстоят дела на самом деле? Что ему пришлось сделать, чтобы заслужить этот дар? Что ему придется сделать еще?

Днем он уезжал на работу, Эля оставалась на хозяйстве. Иногда приезжал Казик. Скоро брат и сестра привыкли к его безмолвной помощи, к его суровому присутствию. Он словно перешел им по наследству, как и дом. По вечерам Руслан читал книги полковника, мучительно пытаясь разобраться в иносказаниях, тайнах, обрывочных сведениях умерших наук, хитросплетениях древних языков. Эля упорно не уходила в комнату, спала на диване.

– Не бросай меня, – услышал он как-то, засидевшись над «Практической магией».

Сначала он не поверил своим ушам.

Встал и пошел на цыпочках к дивану.

– Не бросай меня, – с тоской сказала Эля. – Руслан… Пожалуйста.

Он прикоснулся рукой к ее голове – волосы отросли, их искусственный белокурый оттенок сменился на натуральный русый. Легкое дыхание, шелк волос, теплый оттенок кожи… Он ощутил жалость, нежность, печаль…

– Никогда, – сказал он. – Никогда.

Он не сказал ей того, что знал сам. Не он ее – она покинет его, рано или поздно. Он переживет ее и будет жить дальше, забытый часовой в разрушенной башне, в ожидании, когда снова явится на землю древнее зло, когда придет кто-то, кого он должен будет на-учить всему, что узнает сам, и кто сменит его на этом посту…