Сестра звезды
Шрифт:
— Ты умрешь, охотник! — прошипела наконец Арзель. Куда делся ее красивый девичий голос!
Похоже на то, — спокойно ответил Рейдан. — Но знаешь, меня всегда прельщали тайны, а все, что творится в твоем дворце… Перед тем, как ты поужинаешь мною, расскажи мне кто ты, почему живешь в двух обличиях, зачем губишь путников. Ты существо из Бывших времен?
Арзель раздраженно мотнула головой, разинув пасть, и я не удержала вскрик. Но Рейдан даже не вздрогнул. Спокойным, ровным голосом он продолжал:
— Да и зачем тебе меня есть? В твоем дворце всего в изобилии. Не лучше ли нам поговорить, как друзьям? Ты же видишь, я не боюсь тебя,
Охотник протянул руку к страшной голове и осторожно погладил Арзель по щеке. Та застыла, не шевелясь. Это было удивительное зрелище: между Рейданом и Арзель, двумя существами совершенно разной породы, как будто бы протянулась тончайшая ниточка понимания.
И тут произошло невероятное. Я увидела, как слезы хлынули из глаз чудовища, и оно — нет, все-таки она! — словно застыдившись, неуклюже побежала обратно к дворцу. Вот тут уж и Рейдан опешил от неожиданности и обернулся к Гело.
— Ты довел мою сестру до слез, путник, — с горькой усмешкой произнес тот. — Я должен бы наказать тебя за это, но вместо этого приношу свою благодарность. Она услышала от тебя то, что мы не слышали от людей уже очень давно. Сбылась наша мечта: эти непонятные обитатели нового мира решили наконец поинтересоваться, кто же мы такие на самом деле. Было время, когда мы сами стремились рассказать о Бывших временах, как вы называете прошлое, поделиться своими знаниями и всем, что уцелело после Тумана. И что вам была за беда, что воздух нового мира превращал нас в этих странных существ! Но мы не успевали открыть рот, как чувствовали волну отвращения и страха, исходящую от вас. Как сегодня, когда я повстречал вас в поле. Но, впрочем, нам действительно есть что рассказать. Не стоит делать этого во дворе — за пределами этих древних стен даже я начинаю терять память, а нашими слугами становится очень трудно управлять. Кроме того, я же вижу, какого труда тебе стоил твой благородный жест. Ты ведь лукавил, охотник, конечно, мы тебе противны… И я не могу винить тебя за это: порой мы становимся противны и самим себе. Мы с сестрой вновь приглашаем вас во дворец — единственное место, где мы станем теми, кто мы есть, — детьми великого короля Кольфиара.
Он что-то сказал на непонятном языке, и все чудовища, кроме тех, кого я держала взглядом, послушно побрели обратно во дворец.
— Вам больше не грозит опасность, — повернулся Гело ко мне, — отпусти наших слуг. Когда ты сделала это со мной там, в полях, я думал, что у меня сердце остановится. Мы ждем вас наверху, — добавил он, обращаясь к Рейдану.
— А если мы не пойдем? — спросил охотник.
Чудовище посмотрело на него удивленно:
— Не пойдете? Почему? Зачем уходить голодными и уставшими? Там, во дворце, мы — люди и не едим себе подобных.
Гело и Арзель вслед за своими слугами скрылись в дверном проеме. Услышав эту историю и узнав, что после недолгих колебаний мы все-таки решили принять приглашение хозяев дворца, любой счел бы нас сумасшедшими: иметь последнюю возможность сбежать от чудовищ и не воспользоваться ею! Мы не испытывали теперь ничего похожего на то вмешательство в нашу волю, которое недавно заставило нас войти во дворец. Но любопытство сильнее любой магии: Готто был художником, Рейдан всю жизнь мечтал о приключении, а я только начинала узнавать этот мир. Нам ли было поворачивать вспять у самого порога тайны!
Не без робости войдя в уже знакомый нам зал, мы увидели хозяев, сидящих во главе длинного стола, накрытого блестящей
— Вы наши гости, — сказал он, поднимая бокал, — и теперь я должен просить у вас прощения. За страх, который вы пережили, за гибель вашей лошади. Признаюсь, всем вам угрожала смерть: теперь, теряя человеческий облик, даже мы с сестрой порой забываем, что когда-то были людьми. Инстинкт кровожадных охотников заставляет нападать на вас, а давняя обида на людей усиливает наш гнев.
— Время замерло и поймало нас, как смола, превратившаяся в камень, — неосторожную бабочку, — безнадежно произнесла Арзель, глядя куда-то в пустоту, — и потому я не знаю, сколько времени прошло с последнего визита людей в наш дом и сколько с предпоследнего. Это могли быть месяцы, а могли — века. И поверьте, мы каждый раз, как дети, радуемся гостям, потому что мы очень одиноки. И каждый раз мы надеемся, что все обернется по-другому.
— А что происходит обычно с вашими гостями? — спросил Рейдан, и я наклонила голову, не очень-то желая услышать ответ.
Арзель поморщилась, но Гело ответил, не отводя взгляд:
— Сначала все было очень плохо. Мы сами не понимали, что с нами происходит. Мы искали встреч с людьми. Но наши слуги убивали и съедали их, а мы не успевали ничего сделать. Клянусь вам, — покраснев, добавил он, — ни я ни сестра еще никому не причинили вреда. После того, как однажды на нашем дворе слуги растерзали целый обоз торговцев, Арзель пыталась покончить с собой.
— Но смерти нет в нашем доме, — с невыразимой тоской произнесла девушка.
— Да, для нас смерти нет, — равнодушно согласился Гело. В залу вошли трое в зеленом, и я с трудом скрыла дрожь. Брат с сестрой напряженно замолкли. Слуги поставили на стол подносы.
— Ешьте, пожалуйста, ешьте! — почти умоляюще сказала Арзель. — Это не та еда, к какой вы привыкли, но она не причинит вам вреда и обязательно понравится.
Рейдан решительно потянулся к ближайшему блюду, достал какой-то длинный, пряно пахнущий овощ, поджаренный до золотистой корочки, и начал есть. Мы последовали его примеру. Я взяла с подноса плошку и зачерпнула крошечной ложечкой ароматную, густую, но прозрачную жидкость, в которой плавали маленькие розовые горошины. Хрупкая оболочка горошины раскололась у меня во рту, нежная сладковатая мякоть смешалась с соленым бульоном, и я зажмурилась от удовольствия.
— Потом жертв стало меньше, — продолжал Гело. — Порой, заслышав во дворе чужих, мы с сестрой приказывали слугам оставаться в доме, а сами выходили навстречу гостям. Они видели страшных чудовищ, отвращение и страх перекашивали их лица, и вскоре мы слышали только удаляющийся стук копыт. Стук стихал, и мы возвращались во дворец, по дороге становясь людьми, и долго еще не могли забыть человеческие глаза, с ужасом обращенные на нас.
— А помнишь двух смешных бродяг? — вдруг оживилась Арзель. — Мы тогда так устали от одиночества, что рискнули пустить их в дом. Им очень понравился дворец, они называли нас добрыми волшебниками, ели нашу еду, пили вино, а потом спели нам песню. Мы так веселились, что почти забыли о том, кто мы. Потом бродяги сложили остатки еды в свои котомки и ушли, а мы не пошли их провожать. Пусть хоть у кого-то в памяти мы останемся добрыми волшебниками!