Сестра
Шрифт:
— Смотри, первый приём, — она быстро, почти мгновенно, щёлкнула его по уху. Не больно, но чувствительно, — Запомнил? Но тут главное не сам приём, а вывод из него. Даже в кругу друзей, ушами не хлопай.
Рудий и Жела засмеялись.
— Госпожа, а можно мне тоже с вами пойти? — смелости спросить Нюра набралась, а вот смотреть в лицо хозяйке, которую уже чтила, похоже, больше Единого, так и не решалась, — Я могу покупки нести.
— Да мы с Гнешем и не думали, что-то в дом закупать, — Вика провела Нюре рукой по её распушившимся после душа волосам, — Это Жела сейчас на Кривой рынок пойдёт. Я тебя не ограничиваю в твоё свободное время. Иди, куда хочешь. Ну, кроме районов
Нюра, всё так же, не поднимая на неё взгляда, молча кивнула. Никто переспрашивать про зоопарк не стал. Её близкие постепенно привыкали к странностям своей сестры, благодетельницы и хозяйки.
Вика с удовольствием взяла бы девочку с собой на прогулку. Но она хотела, кроме прогулки, ещё и посидеть в какой-нибудь приличной кондитерской, естественно, не в той, где её почти неделю караулит Дебор — она пару раз, используя Скрыт, туда наведывалась и убедилась, что парень её там, и правда, ждёт, бедняга — а найти, что-нибудь не хуже той. Но, как в её прежнем мире, часто на входах в магазины вывешивали обращения к покупателям, оставлять своих собак на улице привязанными, так и здесь, Нюре пришлось бы ждать на улице, пока Вика с братом налопается пирожными, тортами, булочками или пирожками. И хотя здешние правила не требовали привязывать рабов, но сама такая постановка вопроса Вику коробила. Всё же, попаданка, можно считать, пока ещё не до конца адаптировалась под здешние реалии.
— Сколько мне денег можно взять с собой? — уточнила Жела.
— Мы с тобой сколько сейчас насчитали? Две с половиной лиры? Возьми три. Купишь чего-нибудь вкусненького Нюре…А, впрочем, — Вика переменила решение, — Нюра, пойдёшь с нами.
Вике пришло в голову, что им не обязательно поедать пирожные или булочки в кондитерской. Ничто не помешает ей купить их на вынос, и устроиться где-нибудь на полянке недалеко от океанского берега.
Сейчас стоит отличная летняя погодка. Ливень, захлестнувший вчера город на целый гонг, сегодня, если судить по небу, на котором не просматривалось ни облачка, не намечается. Так что, можно неплохо посидеть на природе. Когда они с Дебором сидели в прибрежной таверне с дурацким названием «Злой угорь», она, наблюдая в окно за океанскими волнами, бросив взгляд в сторону, увидела, неподалёку от храмовой рощи, небольшую полянку. Как раз для пикника.
— Рудий, принеси-ка, mon sher, нам покрывало. То, которое Жела хотела выкинуть, — попросила она.
Свернув старое, но чистое покрывало в небольшой тючок, нагрузили им счастливую Нюру и пошли, вместе с Желой в город, оставив Рудия одного на хозяйстве. Перед поворотом к Кривому рынку, называвшемуся так по причине своей дугообразной формы, они расстались с рабыней, свернувшей за покупкой продуктов, и пошли в сторону порта.
— Нелла, ты ведь что-то ищешь? — догадливый Гнеш на ходу заглядывал ей в глаза, — Ты нам скажи, мы тут с Нюрой всё облазили. Может, мы что подскажем, — необычайно взрослая рассудительность двеннадцатилетнего мальчишки немного рассмешила Вику, — Ты хочешь нам новый дом найти?
— Какой ты у меня догадливый растёшь, братишка, — не стала скрывать от него очевидного Вика, — Не век же нам у Ламарии квартироваться. Тесно и дорого.
— Мы много домов с повязками видели, госпожа, — робко подала голос Нюра, — А вы в каком районе хотите?
Домами с повязками тут называли дома выставленные на продажу. Повязанный на ручку калитки или двери кусок ткани, как правило, белого цвета, сигнализировал
— Не знаю пока, Нюра, — вздохнула Вика, — Я ещё не решила.
И она нисколько не лукавила. Всё то время, что она с интересом проводила в городе, Вика постоянно думала о том, чем ей нужно заняться, хотя бы на первое время.
Спасибо гленскому аристократу, невольно сделавшему бетонно-непробиваемой её легенду о содержанке богатого покровителя. Благодаря Дебору и болтливости Саны Шантон, вся округа теперь знала, что Нелла — любовница одного из высших аристократов Глена.
Только вот, на одной этой легенде не уедешь. Нужно было искать что-то более основательное. Знание Викой таких востребованных и, при этом, крайне редких магических заклинаний, как Абсолютное и Малое исцеление — при этом, первое, насколько она была в курсе, тут давно уже стало легендой — а также заклинания Омоложение, казалось бы, указывало прямую дорогу в лекарки или знахарки.
Вот только, первое требовало хоть какого-то образования — светить свои магические способности она пока не собиралась, а второе — разбираться в травах и уметь готовить всякие настойки. А таких знаний и умений, в окатившем её на старте попадания в этот мир плюшкопаде, не было.
В общем, прежде чем выбирать место, где она решит бросить свои кости, необходимо было окончательно определиться со своим начальным статусом.
— А мы куда идём?
— На кудыкину гору, Гнеш. Это вон туда, — она показала рукой на показавшееся за поворотом здание с изображением торта, — Загружаемся там сладеньким, и есть, тут недалеко, у меня местечко на примете.
Жалко, что в городе не существовал никакой транспорт. Понятно, что о конке или дилижансах она даже и не думала, но вот до каких-нибудь извозчиков, местные вполне могли бы додуматься.
Дело не в том, что она или дети устали — с её магией им это понятие вообще можно было забыть, а в том, что чем дальше они уходили по улицам от центральных районов города, тем грязнее становилось под ногами и тем хуже пахло, не только от сточных канав, но и от многочисленных прохожих.
— Ой, смотри Нюра. Нелла, видишь? Татя какого-то волокут, — Гнеш, не погруженный в свои размышления, как Вика, а, наоборот, любящий крутить своей головёнкой на триста шестьдесят градусов, первым углядел препятствие на пути к намеченной кондитерской, — Я возьму камень?
— Руки замараешь, — четырнадцатилетняя Нюра становилась уже совсем рассудительной, — Хозяйка отругает.
В этом мире, во всяком случае в городе, куда она попала, люди, в отношении причинения боли, мук и страданий, отличались не меньшим богатством воображения и не меньшей изобретательностью, чем даже европейцы времён Средневековья.
Такой вид казни, как волоченье, заключался в том, что преступнику сначала дробили металлическим прутом руки и ноги, а затем, привязав за одну из этих перебитых конечностей к лошади, волочили по городским улицам для примера и развлечения горожан и к радости детям, развлекавшихся тем, что кидали в преступника всем, чем попало.
— Интересно, за что его? — вытянула голову, стараясь рассмотреть преступника из-за спины какой-то толстой торговки, Нюра, — Уже давно волокут, — сделала она очевидный вывод, разглядев и услышав, что преступник находится в полубессознательном состоянии и не кричит от боли, а глухо стонет.
Тело волокли за собой пара городских стражников, восседавших на конях тёмной масти. Сзади волочившегося преступника шёл, как поняла из памяти Неллы Вика, один из учеников или помощников городского палача с длинной пикой и, время от времени, её уколами возвращал преступника в сознание.