Сестра
Шрифт:
Какая она — царевна, с которой царевич не расстается?
Умная. Так что вы наверняка друг друга поймете.
Наталья не сомневалась в своей способности обвести кого угодно. И после получения приглашения успокаивала дядюшку.
Да что там может быть такого?
Ну, захотелось царевнам представление поглядеть! Да разве плохо? Пусть и ко мне приглядятся. Да, пока никто и ни о чем и не знает — неоткуда. Но и мне присмотреться надо. Ведь кто-то из детей меня точно в штыки примет!
С этим Матвеев был полностью согласен.
Откуда?!
Ответа не было.
Сама пьеса Софью не заинтересовала совершенно. Что словесные кружева Симеона Полоцкого, похожие на геометрически подстриженный парк (красиво, правильно, безжизненно), что сюжет (оставьте еврейские народные сказки евреям!). Важно было другое. Царевны должны были прятаться за специальной ширмой, чтобы не увидел их никто посторонний — они там и прятались. И что, если за ширмой оказалось на одну царевну меньше? Остальные-то визжали от восторга и внимания не обратили. А если что — Марфа скажет, что у сестренки животик прихватило. Бывает…
А Софья в это время изучающе глядела на Наталью.
С ее точки зрения — так себе. Девица была неплоха, высокая, статная, полноватая, но сейчас это модно, глаза навыкате — щитовидка? — черные, умные. Волосы гладкие черные. Мелкие белые зубки, румяные щеки, но смотрит как на ребенка. Ну да чего и ждать от девчонки.
— Ты и есть Наталья, которую за моего отца Матвеев прочит, — первой начала беседу Софья. Раскрыться она не боялась, наоборот. Ей надо было за небольшое — минут пятнадцать время, сломать защиту Натальи и понять, что внутри. А как?
А только пробить ее, чтобы наружу все тайное полезло. Иначе никак…
— Я, государыня.
— так почему бы и не выйти? Богат, стар, на руках тебя носить будет.
Наталья сверкнула глазами, но ответила пока еще кротко.
— Не люб он мне, государыня.
— так ведь тебе и другой никто не люб. Ни царевич Ираклий, ни сын боярский, ни купец… сватались к тебе уже, не проще ли в монастырь, да не морочить людям голову?
Наталья вспыхнула красными пятнами. Софья усмехнулась.
— По моей просьбе все о тебе разузнали. Бегала ты в деревне, сопли подолом вытирала, ни дать, ни взять, девка — лапотница. Но Матвеева ты не упустила — и верно. За кого б ты замуж не вышла — ему верна будешь. А мужа в спину бить станешь?
— Не стану.
— Так ведь не люб тебе никто, а ежели мужа немилого обвести — это и не предательство?
— Плохо вы обо мне думаете, государыня!
— Я пока о тебе вообще не думала. Мой отец заблуждается — его и беда. Мне ты ничего сделать не сможешь. Поцарствуешь десять лет, да и в монастырь.
— государыня!
— Неуж не знаешь, как у нас вдовые царицы заканчивают? У тятеньки моего сыновей хватает, все не перемрут, так что власти тебе не видать. Да и эти десять лет — думаешь. Легко
Наталья давно бы сбежала, но двери были снаружи заперты, и ждал там Ванечка Морозов, проводивший девушку к Софье. Оставалось только огрызаться, потому что девчонка за столом была серьезным противником. Она говорила чудовищные вещи и пристально смотрела на Наталью, ожидая реакции. И что ужаснее всего — ведь не лгала. Могло так и случиться, что по ее слову сбудется. И тогда — только в петлю.
Что может быть хуже для женщины, чем любить одного, а попасть в руки к нелюбимому?
— Матвеев зря боится, за моего отца тебе никто бы замуж выйти не препятствовал. Поменялись бы Милославские на Нарцшкиных — только и дела.
— Матушка ваша была из Милославских…
Софья фыркнула. Тема была болезненной — род Милославских уже начинал искать подходы к ней к Алексею на предмет материальной выгоды — по рукам бить не успевали.
— Это сейчас неважно. Важно другое. Алексей на тебе жениться не может.
— почему!?
— потому что ты — никто. Просто ничтожество с большими титьками, которые были удачно выставлены под носом у моего отца.
И вот теперь Софья действительно пробила броню женщины.
— Да как ты смеешь!
— Не нашлось бы тебя — Матвеев бы любую другую девку подобрал.
— да я… да ты!!!
Какое там уважение! Наталья задохнулась от гнева — и боли.
— Брак с тобой — пустышка. Мой отец уже совершил эту ошибку, поэтому может ее и повторить. Брат так поступать не должен. Принцесса датская, или французская, возможно, мы поищем в Италии или Испании — но не ты. И никто другой из местных девок.
Наталья в гневе сделала шаг. Теперь они с Софьей были совсем рядом.
— а вот это не тебе решать!
— А что? Будешь добиваться своего?
Софья не боялась — и это бесило. На губах девочки играла насмешливая улыбочка — и Наталья, протянув руку, схватила ее за запястье, мечтая раздавить наглую соплячку, которая посмела…
Она посмела…
— Я! Алексея! Люблю! Ты… дрянь малолетняя!!!
— и тебе плевать, что своим замужеством ты ему перекроешь многие ходы?
— я его сделаю счастливым!
Наталья и не задумалась.
— Ага, — Софья словно не чувствовала впившихся в руку пальцев. Хотя синяки останутся… ну да ладно. Не умеет эта девица кости ломать. Или как в гареме — уязвимые места находить. Там-то это искусство, а здесь… — Значит, Лёшка в тебя влюбляется, вы сбегаете — и он навлекает на себя гнев отца.
— погневается — да простит! В ноги кинемся…
— а если не дадут? Прочь погонят!
И вот тут Наталья заколебалась. Но потом…
— Алексей законный наследник. Да и в Польше его коронуют…