Сестренка
Шрифт:
Иришка сухо ответила:
– Вы все – ненормальные. Я подаю на развод и уезжаю к родителям. Меня достала ваша семья.
Я отправилась в храм – не в тот, в который ходила постоянно. Моим обычным пристанищем на выходные был грандиозный кафедральный собор – если сравнивать с текстами, то он, несомненно, роман-эпопея, – но сегодня я пришла в маленькую церквушку на пригорке у реки – эдакая неприметная книжица в мягкой обложке.
Служба уже закончилась.
– Собралась пол помыть, а тут… – проворчала
Мне стало неловко, и я, быстро приложившись к престольной иконе (здесь это было «Умиление»), вышла из основного придела. Я успела прошептать Божьей Матери что-то вроде: «Хоть бы хлипкого мира в мой дом – пусть все будет не лучше, но хотя бы как было до Юлиного тоста. Пожалуйста, пусть будет».
Я пыталась убедить себя, что не все, что говорила Юля, было правдой.
Пару недель я не решалась ее проведать: не была уверена, что она согласится поехать со мной в Лавру. А отправляться нужно немедленно.
Наконец я пришла к ней.
Открыла мне девушка, с которой Юлька снимала квартиру. Когда я увидела ее подругу, сразу же подумала: «Что общего у нее с моей дочерью? Такая полная и неряшливая…» – но тут же одернула себя за эти мысли: и когда же я перестану обращать внимание на внешнее? Прости меня, Господи…
– Юля ведь дома? Мы договаривались, что я зайду.
– Вообще, она спит.
– Как спит?
– Мне кажется, она нечаянно выпила больше «донормилки» [1] , чем ей выписал врач.
1
Сленговое название снотворного.
– Она что, пьет успокоительные? – неприятно поразилась я.
– Это препарат, нормализующий сон, – снисходительно объяснила девушка. – Но вообще да – она еще и антидепрессанты пьет.
– Как? Зачем? Привыкнет же! Это очень вредно…
– Вообще, эти препараты, если прописаны врачом, принимать можно без опасений, – обрушила на меня девушка новую порцию снисхождения.
– Ладно, я подожду, когда она проснется. Можно?
– Конечно. Юлина комната – там, рядом с кухней, но вообще вы пока можете посидеть в моей, чтобы ее не разбудить.
Она все время говорила «вообще».
Я прошла по длинному коридору, то тут, то там натыкаясь на кошек и собак.
– Сколько же у вас животных?
– Вообще, шесть кошек и три собаки, – ответила девушка. – И еще я иногда беру на передержку. Но вообще только в тех ситуациях, когда больше некому, потому что, сами понимаете, своих хватает.
Пожалела, что надела черное трикотажное платье – все вокруг было в шерсти. Дворняжки сосредоточили на мне свое любопытство.
А я уже и забыла, что в детстве любила животных. Собаку родители заводить не разрешали, а кошки дома были всегда. Когда вышла замуж, заикнулась про котенка, но Костя сказал, что я даже цветы забываю поливать, какие мне животные. Он постоянно пенял на мою бесхозяйственность, хотя я действительно старалась, куда бы мы ни переезжали, создать уют.
– Ну что, я надеюсь, вы порвали все отношения с сыночком? – слышу я голос Юлиной подруги.
– А почему это вас интересует? – глуша гнев, спрашиваю я.
Она почесывает голову: вижу полумесяцы пота под мышками. Господи, все же хорошо, что я воспитала Юлю как дочь офицера – она, даже когда пополнела, выглядела так, что смотреть на нее было приятно.
– Вообще, Юля мне – не чужой человек, – твердо отвечает девушка.
– Вы, я так понимаю, дружите?
– У нас бостонский брак.
– Что?
– Брак у нас, говорю, бостонский.
– Что это за брак такой?
Я подозреваю Юлю в страшном грехе, и в голове только одна мысль: «Срочно к старцу, срочно к старцу…»
– Ну, вообще, понятие есть такое. Да вы погуглите – и все поймете.
– Мне некогда в интернете сидеть.
– А, ну да, я слышала, что вы находите время только на то, чтобы бить поклоны.
Яростью, которая во время этого разговора охватила меня, кажется, можно было отапливать комнату. Но, как это и случалось обычно, я подавила гневные порывы и хотела уже уйти, поняв, что ждать пробуждения дочери здесь будет слишком мучительно, и тут в комнату вошла Юля.
Дочь испытующе смотрела на меня.
– Выйди, пожалуйста, – попросила она бостонскую жену.
Я только и смогла выдавить:
– Дай мне руку.
Срочно нужно было прочитать молитву, срочно.
– Как я могу протянуть руку? У меня нет рук…
– Я тебя не понимаю…
– У меня нет ни рук, ни ног, ни живота. Нет у меня тела. Или есть, но я ему не хозяйка, – печально произнесла она.
Ее речь сбила меня с толку, и хоть я и не собиралась говорить о том, что чувствую на самом деле, что копила в себе все эти годы, слова вдруг стали сами рваться наружу:
– Я… Я раньше просыпалась с окровавленными губами – мне снилось, что сын бьет меня. И будто я позволяю ему это делать, только прикусываю губы до боли.
На Юлиных глазах – слезы, а я продолжаю причитать:
– Нужен выход. Нам всем нужен выход. Поехали к батюшке Науму, поехали, я прошу. Вам с Юрой надо бы обоим исповедаться, но я до него не могу дозвониться… Поехали, Юль.
Я готова была даже опуститься на колени. И она сжалилась надо мной:
– Хорошо. Если тебе это так надо, поехали.