Сестрички и другие чудовища
Шрифт:
— Угу, — ответил папа и перевернул страницу.
— Что «угу»?! — мама нервничала, и от этого мальчику стало ещё страшнее. — Что «угу»?! Ты хоть…
И вдруг мама замолчала. Мальчик открыл глаза. Мама с ужасом смотрела прямо перед собой.
— Я поняла…
Самолет тряхнуло.
— Мы забыли закрыть балконную дверь!
— Ты забыла, —
— Точно? Ну смотри, если окажется….
Мальчик отвернулся к иллюминатору, чтобы не слышать родителей. Но от вида снаружи радости тоже было мало — самолёт уже летел в сером слое облаков.
Ой!
Огромная когтистая лапа протянулась над крылом и ухватилась за его передний край. Самолёт качнуло.
Мальчик заморгал.
— Мама! Мама!
— Ты хоть помолчи! — шикнула мама, поворачиваясь. — Мало мне одного…
И замолчала. И папа замолчал.
Иллюминатор потемнел, закрытый чем-то огромным и чёрным. Бдонк! Бдонк! Бдонк! Один за другим, пробивая обшивку насквозь, по периметру двери аварийного выхода вонзились чёрные крючья.
В-вух! Когти-крючья выдрали аварийную дверь и отшвырнули прочь. Оглушительно засвистело.
И что-то заглянуло в салон.
Пингвины. Начало
Мы в ответе за тех, кого прикормили.
Ужажаушие туауришуи!
Пуашу фмумаиа!
Лейтенант О. с лицом человека, который встал раньше, чем проснулся, брёл в сторону конференц-зала. В руке он сжимал доклад о больших успехах их маленького государства в борьбе с кошмарами. Всё утро лейтенант пытался осилить этот шедевр аналитического отдела управления, но прочесть больше двух фраз без непроизвольных восклицаний «Вот это да!» и «Не может быть!» не получалось.
«Главное, — не задумываться, — думал О. — Встаю на трибуну и читаю всё подряд. Без отсебятины! А главное — без интонаций!»
Лейтенант посмотрел на часы. До начала заседания оставалось полтора часа.
Поднялся он так рано из-за русского майора. Тот подскочил ни свет ни заря с возгласом «Кто первый встал — того и тапки!», но вместо тапочек лейтенанта надел свои сапоги и куда-то убежал.
«Куда это он в такую рань? — вяло удивился лейтенант. — Ничего же ещё не открыто…»
Оказалось, есть кое-что, открытое давным-давно.
Антарктида.
Когда
— Леонид! Там же минус пятьдесят! — воскликнул он.
— Оймякона на вас нет, — усмехнулся Образцов и направился в душ.
О. дико посмотрел ему вслед, после чего, к собственному изумлению, попытался повторить подвиг майора. Двадцать секунд в трусах на свежем воздухе навсегда утвердили его в мысли, что желание завоевать Россию может появиться лишь у ещё больших психов, чем сами русские.
А почему сами русские не завоевали Россию, лейтенант понял, когда, стуча зубами, локтями, коленями и тапками, вернулся в комнату.
Из душа, благоухая свежим гостиничным мылом и сверкая свежевычищенными зубами, вышел Образцов, энергично присел десять раз и с размаху бухнулся в койку.
— Леонид-д-д, в-в-в-ам п-п-п-лохо? — встревожился О.
— Мне отлично! — ответил майор, зарываясь в одеяло. — Как я вовремя пробежался-то, а? Заседание только в десять, ещё три часа можно дрыхнуть.
И уснул, гад такой.
— Заседание! — спохватился лейтенант. — А мне же там доклад читать! А я же заранее не подготовился!
О. принялся готовиться заранее, что, разумеется, ни к чему хорошему не привело, потому что всё надо делать не заранее, а вовремя.
Мари лежала на кровати и вдумчиво читала программу конференции на эсперанто. К девяти утра ей стало казаться, что она начинает понимать этот странный язык. Но смысл всё равно ускользал. Так, на первой же странице чёрным по белому было написано, что эсперанто призван облегчить межгосударственные контакты.
«Наверно, я что-то не так перевела, — думала Мари. — Может, тут имеется в виду, что эсперанто призван сделать межгосударственные контакты более занимательными? Или что с помощью эсперанто можно создать новые рабочие места в сфере межгосударственных контактов?»
Она вздохнула и снова покосилась на телефон. На эсэмэски Ирэн не отвечала, звонки не проходили. А Мари ведь даже не знает, в какую заграницу сестра поехала!
Мари уже давно начала бы волноваться, если бы не помнила, что Ирэн всегда забывает зарядку для мобилки.
Так что волноваться не приходилось, приходилось только пытаться не злиться, отвлекая себя таинственным эсперанто. Могла бы позвонить и из отеля! Или с мобильника какого-нибудь нового кавалера.
Всё, хватит! Мари приказала себе думать о сестре только хорошо. То есть в данном случае не думать ничего.
Справедливости ради заметим, что причиной молчания сестры на этот раз была не рассеянность Ирэн, а 15 часов разницы во времени между отелями, в которых проходили полицейская конференция (в Антарктиде под Аргентиной) и научный симпозиум (в Антарктиде под Австралией). Так что когда у Мари настало утро, Ирэн уже вернулась с околонаучной вечеринки. Там она ухитрилась не только собрать вокруг себя всех сравнительно молодых учёных, но и никого не обидеть, общаясь со всеми сразу предложениями типа: «Плиз, битте, шклянку вин, аригато!».