Сестрички и другие чудовища
Шрифт:
Момент истины
Длина в формуле — это не главное.
Почему-то военная хитрость применяется гораздо чаще, чем военная мудрость.
Для лейтенанта О. настал
Не хватало только шампанского, за которым О. и отправился на кухню.
Тем временем разговор на языке Эсхила, Демосфена и авторов физической терминологии продолжался.
— Как… э-э-э… интересно. Цепь пространственно-временных преобразователей, конгруэнтных апериодичным складкам континуума…
И Эдуард, похожий в тёмных очках, которые он нацепил на родные очки, на ослепшее фасеточное насекомое, принялся наносить на скатерть уравнение. Горгоны живо заинтересовались знакомыми греческими буквами, из которых складывались вроде даже и не слова.
Эвриала вопросительно шипнула.
— Нет, это не новогреческий, — поправила её Ирэн. — Это формулы. Я знаю, нас в школе учили.
— Этим формулам? — поразилась Мари.
— Тому, что это формулы.
Шампанского на кухне не оказалось — там вообще мало чего оказалось после баррикадирования горгонами дверей. Лейтенант, поколебавшись, открыл кладовку. В кладовке стоял пингвин.
— Таким… э-э-э… образом, новый природный преобразователь… э-э-э… появится через двести одиннадцать… э-э-э… лет, — Эдуард откинулся на спинку стула с видом человека, выполнившего всё, чего от него хотели.
За стенкой раздалось буханье спецназовских берцев.
— К штурму готовятся, — сказала Мари. — Двести одиннадцать лет мы тут вряд ли продержимся.
Горгоны уставились на дверь, словно раздумывая, не укрепить ли её ещё и бесполезным учёным.
— Да вы с ума все посходили! — вскочила из-за стола Ирэн. — Эдуард! У вас же есть искусственные бусы!
Учёный схватился за горло, то ли проверяя наличие бус, то ли защищаясь от возможного нападения рассерженной девушки.
— Преобразователь, — пояснила Мари, — который в демонстрационном зале. Вы можете его перенастроить?
Эдуард поскрёб очки.
— Э-э-э… Ну да… Это ведь тоже своего рода… Континуум… Сингулярность…
Учёный говорил всё тише, и Горгоны забеспокоились. Сфено что-то уточнила у Ирэн и та рассеянно ответила:
— Давай лучше я.
Нежная девичья оплеуха вернула Эдуарда из мира грёз и формул в зал ресторана.
— Мне нужно кое-что рассчитать, — сказал он. — Не принесёте ли… э-э-э… свежую скатерть?
Пингвин смотрел с таким укором, будто О. не пригласил его
— Да понимаешь, — смутился лейтенант, — она ещё не согласилась.
Пингвин вопросительно наклонил голову.
— Нет, — заторопился О. — я уверен! На все сто! Конечно, она скажет «да»… Только… А вдруг откажет?
На сей раз греческая абракадабра заняла всего полскатерти, но Эдуард почему-то выглядел расстроенным.
— Э-э-э… Теоретически это возможно… Но настройка… э-э-э… будет довольно сложной… чтобы перескочить ровно…э-э-э… на двести одиннадцать лет вперёд…
— Пусть не ровно! — сказала Ирэн. — Пусть на двести десять с половиной. Полгода они подождут, правда, девочки?
Девочки спорить не стали. Учёный набросал ещё несколько строк формул.
— Погрешность… э-э-э… получается относительно большой… Примерно… э-э-э… сто один процент.
— Это двести двенадцать лет? — уточнила Мари. — То есть их может выкинуть уже после появления бусины? Или в прошлый год?
Эдуард задумался. Ирэн замахала руками:
— Подождите! Им не нужно к следующей бусине! Им нужно в начало времён!
— Начало? — лицо Эдуарда приобрело обиженное выражение. — То есть к нулю? Но это же вырожденный случай!
Ирэн не успела толком разозлиться, как учёный одним движением ручки написал всего несколько греческих букв. Строка заканчивалась понятным даже Ирэн и Мари нулем.
— Выглядит просто, — осторожно обрадовалась Мари. — А тут какая погрешность?
— Никакая, — пожал плечами Эдуард. — Сто один процент от нуля равен нулю.
Пингвин смотрел строго, но дружелюбно.
— Ты прав! — согласился О. — Женщины любят решительных! Никаких колебаний! Вот сейчас прямо пойду и скажу! Пусть знает!
Собеседник одобрительно каркнул, потоптался на месте, что-то нашаривая на полу лапой, — и к ногам лейтенанта выкатилась праздничная бутылка «Советского шампанского» [38] .
— Спасибо, друг! — О. поднял бутылку, поправил очки и стремительно направился к выходу.
Он даже не заметил, что случайно зацепил ручку одной из холодильных камер, и на пол хлынул поток мороженой салаки.
38
Напоминаем, отель построен на месте советской антарктической станции. А русские всегда были мастерами заначки.
— Но это же неинтересно! — чуть не плакал Эдуард. — Тривиальный, банальный и примитивный случай!
От горя он совсем перестал экать.
— Профессор Джексон вошёл в науку с формулой, которая занимает полмонографии, а я?! — Эдуард потыкал в коротенькую цепочку греческих закорючек. — Вот с этим?!
Ирэн в это время о чём-то оживлённо беседовала с Горгонами, так что Мари пришлось брать успокоение учёного в свои руки.
— Эдуард, — ласково начала она, — ну не расстраивайтесь, ну какая разница…