Сет из Хада
Шрифт:
— Осужденная доставлена!
Сет с любопытством посмотрел на входившую в кабинет демоницу. Первое, что бросалось в глаза, были длинные волосы, обрамлявшие бледное, худое лицо, на котором огнем сверкали черные глаза. Широкая и грязная одежда, казалась с чужого плеча или выданной в тюрьме арестантской формой но, присмотревшись, Сет пришел к выводу, что демоница, скорее всего, просто похудела за несколько ночей, проведенных в этих жутких условиях.
Она спокойно шла к Сету, ничем не выдавая мыслей и обуревавших ее чувств. Сет молча разглядывал Гибеллину, которая в
Он знаком предложил ей садиться в кресло, но она продолжала стоять, словно ожидая не простого кивка, а вежливого приглашения. Мысленно пожав плечами, Сет негромко сказал:
— Доброй ночи, сударыня. Прошу вас, присаживайтесь.
Не отводя взгляда, Гибеллина произнесла:
— Я вас знаю.
— Меня многие знают, — усмехнулся Сет, — но это еще не повод разговаривать стоя.
— Что вам нужно? — Гибеллина продолжала стоять, даже не взглянув на предложенное кресло.
Это было необычно. При общении с грешниками Сет придерживался простой тактики — он задает вопросы, а они, со всей возможной поспешностью стараются быстро и полно отвечать на них. Этот разговор с самого начала складывался не так. Впрочем, Сет был опытным следователем, и его не так-то просто было сбить с толку. Пожав (и уже не мысленно) плечами, он сам уселся в одно из кресел, и сказал:
— Если вам удобно стоять, ваше право. А я, с вашего позволения, все же присяду.
Гибеллина взглянула на столик, на котором стояла бутылка вина.
— Налейте мне вина, граф, — она прошла к креслу и, сев в него, добавила, — здесь очень холодно, — помолчав, она добавила, — и тоскливо. Говорят, это вино снимает тоску.
Наполнив бокал, Сет протянул его Гибеллине, и с легкой усмешкой произнес:
— Вы всегда такая?
Отпив немного из бокала, Гибеллина посмотрела на него:
— Какая?
— Вы ведете себя так, словно это я узник, а вы приехавший по мою душу дознаватель.
— Так вы приехали по мою душу?
Гибеллина смотрела ему прямо в глаза, и от этого взгляда Сету сделалось неуютно. Он подумал, что для осужденной на пожизненное заключение в Тартаре она ведет себя слишком уверенно, и даже вызывающе. Впрочем, возможно она и вела себя так, потому что терять ей было уже нечего, так почему бы и не понаглеть напоследок. Это все объясняло, но Сет чувствовал, что дело не только в пожизненном сроке, и безразличии к своей участи.
— Ваша душа мне ни к чему, — наполнив свой бокал вином, он продолжил — я, знаете ли, по другой части.
— Я знаю, — Гибеллина поставила бокал на столик, — вы граф Раум, следователь по особо тяжким грехам.
Сет улыбнулся.
— Что ж, вы знаете, кто я такой, я знаю, кто вы, — начал, было Сет, но продолжить не удалось.
— Вы уверены, что знаете, кто я? — С вызовом перебила его демоница.
— Гибеллина Баст, служащая Департамента почты, осужденная на пожизненное заключение в Тартаре, — Сет спокойно смотрел на нее, — все верно?
— Вы забыли упомянуть,
Сету заметил, как при этих словах ярко сверкнули ее глаза. Впрочем, это могло быть отражением пляшущего в камине пламени. Он кивнул и произнес:
— Хорошо. Если, мы уже закончили представляться, давайте перейдем к делу.
Гибеллина лишь пожала плечами. Весь план допроса был нарушен — вместо того чтобы доминировать, Сет как-то неожиданно, сам оказался в роли подчиненного. Справившись с внезапно возникшим раздражением, он сделал глоток и, поставив бокал, сказал:
— У меня несколько вопросов. Первый: как часто вы приносили письма герцогу Агваресу?
Гибеллина не торопилась. Помолчав несколько мгновений, она вдруг спросила:
— Почему вас это интересует? Меня уже осудили, а те три ночи, что дали на апелляцию, вряд ли что-то изменят — кто захочет пойти против всемогущего герцога? К тому же, моя мать была… Светлой — кто захочет помогать той, кто наполовину враг?
В ее голосе слышались горечь и обида, и Сет подумал, что не так уж она и не права. Но он хотел разобраться — существовала вероятность того, что покушение на герцога было как-то связано с «Книгой Суккуба», точнее тем, что герцогу удалось прочесть ее.
— Послушайте, — начал он, — я не хочу сейчас говорить о том, кто и как выполняет свои обязанности. И ваше происхождение, уж простите, сейчас меня мало волнует. Меня интересует это дело, и поверьте, это не праздное любопытство.
— Но зачем вам это? — Гибеллина смотрела на него с явным удивлением в глазах, — Разве в вашей власти изменить приговор?
«До чего ж упряма!» — С досадой подумал Сет, но вслух произнес следующее:
— Я ознакомился с вашим делом, и могу сказать, что мне не совсем понятно, почему вас признали виновной. Поэтому я хочу знать, доставляли ли вы прежде почту в дом герцога Агвареса.
— Да, не раз, — спокойно ответила упрямая девица.
— И кому вы ее передавали?
— Обычно слугам, — Гибеллина помолчала и, после короткой паузы, добавила, — тому слуге, который… умер.
— Так, — Сет мысленно отметил, что она начала отвечать на его вопросы, — понятно. А как часто вам приходилось вручать почту лично в руки герцога?
— Никогда, — после едва уловимой паузы ответила осужденная.
— И вас не удивило, что в этот раз письмо нужно было передать лично в руки Агвареса?
— Удивило, но я подумала, что это, возможно…, любовное письмо.
— Любовное? — Сет с удивлением посмотрел на нее, — Почему вы так решили?
— От конверта пахло ароматическим маслом.
— Мне тоже так показалось! — Признался Сет, — А вы можете сказать, каким именно?
— Да, — Гибеллина сделала еще один глоток вина, и сказала, — это масло Офана, которое можно приобрести только у госпожи Хат.
Сет знал госпожу Хат — он и сам не раз покупал масла и благовония у известной всему городу парфюмерши, которая единственная, кто знала рецепт популярного масла.