Сет из Хада
Шрифт:
— Для меня это честь, господин премьер-министр, — пожимая ладонь премьера, Сет наклонил голову, — большая честь.
— Хорошо, — удовлетворенно сказал Люцифуг Рофокал и, подойдя к своему столу, быстро написал на листе несколько слов.
Махнув им несколько раз, чтобы просушить чернила, Рофокал протянул Сету прямоугольный кусок плотной гербовой бумаги.
— Это должно тебе помочь, или я уйду в отставку, — улыбнулся Рофокал, отдавая бумагу, на которой размашистым почерком было написано следующее: «Предъявителю сего оказывать всяческое содействие и помощь. Люцифуг
— Покажешь это начальнику тюрьмы, и заберешь свою узницу. А если он заупрямится, доложишь мне, — премьер-министр посмотрел на Сета, и доверительно прибавил, — честно говоря, мне уже давно хочется убрать из города тюрьму, а заодно и прикрыть эту пьяную лавочку. Но это строго между нами.
— Разумеется, господин премьер-министр, — Сет посмотрел в усмехающиеся глаза Рофокала, — вы совершенно правы! Давно пора!
— Ну, вот и хорошо, — выдохнул премьер, — а сейчас мне нужно работать. И вот еще что — когда ты завершишь это дело и расскажешь мне обо всем я, пожалуй, вставлю это в свои мемуары. Надеюсь, ты не будешь возражать?
— Ни в коем случае! — Твердо ответил Сет, глядя в прищуренные глаза Люцифуга Рофокала.
— Вот и славно! Иди, граф, у тебя не так много времени.
Сет подумал, что этой ночью он уже слышал похожие слова, правда, произнесенные врагом премьера.
— Благодарю за помощь, господин премьер-министр!
— Не забудь, я жду твоего доклада, — ответил Рофокал.
Увидев краем глаза, как колыхнулось черное облако, Сет развернулся и вышел в открывшиеся сами собой двери…
…Выйдя из Дворца, и обойдя небольшую группку «недовольных», вяло выкрикивающих однообразные, порядком поднадоевшие им самим лозунги, Сет нашел Посмертного возле экипажа. Рядом с ним стоял Велиар, первый и, собственно, последний помощник Сета, так как от Черепкова пользы было немного, если не сказать, вообще никакой. Далеко не молодой (даже по местным меркам), Велиар, тем не менее, был полон энергии и живости. Сет не раз удивлялся, как убеленный с головы до ног пожилой демон мог работать ночи напролет, не испытывая при этом никакого желания идти домой, чтобы отдохнуть или просто провести ночь в приятном ничегонеделании. В отличие от Черепкова, Велиар в любое время готов был взяться за дело, не задавая лишних вопросов, и не пытаясь переложить его на кого-то другого.
Сет подозревал, что будь на то его воля, Велиар вообще работал бы безостановочно и, конечно, он знал причину. Потерявший во время Последней войны жену и всех сыновей, Велиару было тяжело находиться в доме, где каждый камушек, каждая выемка на ступенях напоминали ему о погибших. Но он ни за что бы не согласился продать или обменять свой дом, который был дорог именно памятью об утраченной семье.
Подходя к экипажу, Сет еще издали услышал хорошо знакомое «Мать его!», которое могло быть сказано в адрес кого угодно, и решил по дороге поговорить с Посмертным, чтобы он не вздумал материться при Гибеллине. Не хватало еще, чтобы она подумала, что раз он позволяет ругаться своим подчиненным, то и сам такой же неотесанный похабщик.
Обильно выпавший снег приятно
— Доброй ночи, Сет Плутонович!
А Посмертный свое бессмертное:
— Тю, шеф, мать твою! А мы тут с Велиаром на морозе языки чешем, на хрен!
Еще раз напомнив себе о том, что нужно обстоятельно поговорить на тему «как придержать язык», Сет спросил:
— Велиар, а ты что здесь делаешь?
— Сет Плутонович, — несмотря на разницу в возрасте, Велиар упрямо величал начальника по имени-отчеству, — я тут неподалеку был, в доме кузнецов. Проверить клинок с этой поножовщины. Поехал обратно, смотрю, экипаж с гербом нашим. А он, — Велиар кивнул на улыбающегося во всю ширь Посмертного, — сказал, что вы во Дворце. Вот я и решил дождаться.
— Это хорошо, ты нужен мне, — ответил Сет и, отведя Велиара в сторону, спросил, — что там за поножовщина была? Они что, одним клинком друг друга резали?
— Вы не поверите, но это так. Напились какого-то дешевого пойла, и изрезали друг дружку так, что чуть по частям не пришлось собирать, — ответил Велиар, сделав неопределенный жест.
— Не понимаю, как так можно пить, — Сет покачал головой, — а зачем приезжал Эфиппас?
— Так один из этих придурков был его воплощением, — Велиар махнул рукой в сторону, — вот он и просил, чтобы я не вписывал его имя в отчет. Но я сказал, что не могу этого сделать.
— А он?
— Разозлился, — усмехнулся Велиар, — сказал, что еще припомнит мне.
— Ну, ну, — быстро проговорил Сет, — это мы ему припомним, как использовать служебное положение. А что там с сигилой?
— Кто-то проник в дом магистра Абигора, и украл печать, когда в доме никого не было.
— Как же она хранилась, что ее можно было украсть так легко?
— Абигор сказал, что спрятал печать в сейф, но воры взломали его. На магистра уже наложен штраф, но он и без того расстроен — сорвался отпуск.
— Интересно, как он получил ее, если Светлые отказали даже Саргатанасу? — Задумчиво спросил Сет.
Велиар пожал плечами, как бы признавая, что сие неведомо ему. Вспомнив, что он рассказывал о клинках, Сет спросил:
— Так что там с клинком? Хозяин известен?
Велиар достал из небольшого портфеля продолговатый сверток и, развернув его, показал Сету. Это был клинок из черного железа, один взгляд на который выдавал работу большого мастера. Сделанная из кости рукоять изображала какое-то смутно знакомое животное, хотя Сет вряд ли вспомнил бы его название, а сам клинок даже на вид казался заточенным до состояния тончайшего волоса.