Сетевые публикации
Шрифт:
Как можно договориться о противостоянии терроризму, если о ликвидации кризиса не могут договориться? Разумные люди видят, что корабль цивилизации тонет, а договориться о шлюпках и плотах не получается. Это описано в литературе — но когда воплощается в реальности, хватаешься за голову.
Европа в течение месяца решает вопрос: дать ли Греции двадцать миллиардов. Если отказать, случится коллапс европейской экономики, который приведет к катастрофе миллионы жизней.
В мире переизбыток денег, дензнаков печатают в десятки раз больше, нежели производят товаров. В прошлом году только в Америке напечатали семьсот миллиардов — чтобы потушить костер кризиса новыми
Искомые средства могут достать из кармана десятки русских магнатов — то есть мир может спасти не Супермен, а рядовой русский воротила. От него, от недавнего пацана, зависит судьба соборов и музеев. Если он отстегнет бабла, «Титаник» Европы не потонет. Правда, не вполне понятно, на кой ляд пацану спасать гнилую Европу? Но позвольте, а как же проект общеевропейского дома, великая мечта отечественного интеллигента? Вот когда в полной мере возникла возможность влиться не то что в ВТО, но в самое тело культурной Европы. Помоги ей, русский европеец! Однако воспитанник демократии и либерализма, русский миллиардер не торопится помогать умирающему западному миру. Пусть сами барахтаются.
Для европейских воротил, если они соберутся вместе, — спасти Грецию в частности и мир вообще — не большая проблема. Ежегодно товарооборот от торговли наркотиками и оружием перекрывает искомые средства. А если сюда прибавить нефтяной сектор, расходы на войну, банковские бонусы! То есть судьба многих миллионов налогоплательщиков зависит от доброй воли десятков богатых людей. И поскольку они не хотят делиться, мир стоит на грани падения: за Грецией придет черед Испании, Португалии, Италии, да мало ли стран с пузырящейся экономикой.
Если смотреть на это глазами нормального человека — кажется, что мир сошел с ума. Ведь они рушат собственный дом. В том числе убивают будущих налогоплательщиков — а капиталисты живут за их счет. Это нелогично, это безумие. Однако логика есть: те, от кого зависит судьба мира, уже давно живут в мире параллельном. И в этом параллельном мире — гибель мира реального есть источник дохода.
Богатые люди сегодня богаче стран и народов. Это небывалое состояние, так не было раньше никогда в истории — Лоренцо Медичи не был богаче Флоренции, Якоб Фуггер не был богаче Баварии, королева Виктория была обеспеченной дамой, но английский народ богаче королевы. Элита всегда зависела от общества: если бы крепостные России перестали боронить и сеять, сплавлять лес и добывать шкуры, то петербургская знать утратила бы свой блеск. Но сегодня совершенно безразлично, чем там занимаются крепостные, сплавляют они лес или ковыряют в носу. Их усилия ничего не изменят в жизни властителей мира.
Благодаря феномену финансового капитализма произошло качественное изменение в социуме. Мы наблюдаем торжество либерализма: если тоталитарные режимы стращали главенством народа над индивидом, то отныне индивид стал намного важнее народа. Правда, не любой индивид, но особо отличившийся. Скажем, миллиардер N значит в этом мире больше, чем Болгария. У него просто денег больше, чем у всей Болгарии. И безразлично, что сделает или не сделает Болгария в будущем: даст ли новых Кирилла и Мефодия. Этот баланс сил пребудет без изменений — разве что Болгария будет постепенно терять свое значение.
Разумеется, это касается не только русских. Это даже не тот пресловутый «золотой миллиард», который так любят обсуждать левые.
Современный герой — люмпен-миллиардер; он и такие, как он, решают судьбу общества. Критично то, что мы имеем дело с умалишенными, поскольку для рассудка человека не может пройти бесследно осознание того, что он и мир равновеликие величины. Ответ в конце учебника верен: именно как следствие либерализма и развития отдельной личности, как следствие символического обмена появится человек, равный (в символическом значении) миру. Математическое уравнение не брало в расчет того, что этот человек сойдет с ума. Но можно было догадаться — и Ницше в конце жизни спятил и окончил дни, выкладывая на столе узоры из фигурного печенья.
Полагать, что безумцы смогут договориться по поводу кризиса или терроризма — значит стать безумцем самому. Они не будут договариваться.
На нашей почве положение усугубляется тем, что основная российская проблема — переизбыток населения. Во время демографического кризиса это звучит цинично, но так было всегда, с этой проблемой сталкивались и Петр, и Столыпин. Народу в России больше (и это несмотря на водку, лагеря, войны и эмиграции), нежели потребно по условиям недоразвитой промышленности. Проще говоря, людей нечем занять. Петр Аркадьевич, человек несентиментальный, готов был вешать и сажать, лишь бы разрушить привычный уклад русской общины, ему все мерещилось, что он наладит производство, займет людей, пристроит к рабочим местам, если погонит в города. С этой неблагодарной, негуманной проблемой сталкивается российская власть всегда — люди есть, а промышленности нет. С одной стороны, элите хочется прогресса и устриц, чтобы интерьер был как у европейцев, но чем совершеннее метод производства, тем меньше людей надобно у станка, а куда их, чертей полосатых, девать? Пока мужики валят лес и плетут пеньку, а девушки поют на сенокосе протяжные народные песни — еще куда ни шло, а если отменить натуральный обмен? Если поверить в финансовый капитализм — не определишь же сто пятьдесят миллионов в брокеры? Разве что Сталин лагерями, войнами и Беломорканалом на какой-то момент имитировал всеобщую занятость — однако социализм сгнил, и осталась сырьевая держава.
Сколько человек надо на обслуживание трубы и банковское дело? И что делать с лишними людьми?
Проблема лишнего человека, поставленная русской литературой в годы натурального обмена, обернулась в годы финансового капитализма проблемой лишнего народа. Люди оказались лишними, а вовсе не отдельный героический человек. Он-то, удачливый предприниматель, ловкач, он-то как раз не лишний. А вот всех остальных куда девать — не ясно.
Правды ради надо сказать, что проблема «лишних людей» — проблема всемирная. Во время колониализма люди были весьма нужны, в период глобализации — нужны не особенно. Их надо кормить, одевать, учить азам демократии, рассчитывать на их голос на выборах, их надобно развлекать — а дохода с них не так уж и много. Чем еще, как не абсолютной никчемностью себе подобных, можно объяснить тот факт, что богатый Запад оставляет умирать Африку. Сегодня мы удивляемся тому, что помощь Греции обсуждалась так долго, но про Африку уже и не спрашиваем.