Шрифт:
Глава 1
Дитер Шнауц, тощий хиппи с грязными светлыми волосами ниже плеч, только вчера покинувший своё временное убежище в пригороде Мюнхена, едва волочил ноги от усталости, но, несмотря на это, внутри ощущал себя бодрым и полным сил. Древний индийский город мёртвых, шумный Варанаси с его многолюдными улочками и постоянными ветрами, бесконечно длинными набережными вдоль матери-Ганги и ветхими лодочками на реке остался далеко позади – вместе с запахами пряных благовоний, слишком острой на вкус немца уличной едой и шумными стайками босых попрошаек, повсюду следующих и хватающих за руки каждого встречного туриста.
Впереди
– Дитер, ты ведь здесь уже не в первый раз? – у Ингрид огромные голубые глаза и пара десятков разноцветных браслетов на тонких запястьях и предплечьях. Короткие джинсовые шорты, растянутая жёлтая майка с нарисованным от руки чуть кривоватым знаком пацифистов и красный хайратник – казалось, девчушка только играла в хиппи, надев вещи старшей сестры.
Весь багаж хрупкой блондинки составляла объёмная плюшевая сумка с бахромой, так что немец сразу догадался, что почти все её вещи тащит в своём сверхвместительном спортивном рюкзаке Ларс, одетый в натуральные хлопковые брюки и свободную рубаху – как и сам Дитер.
Шнауц попытался улыбнуться:
– Ну да, не в первый… Только знаешь ли, я этим не горжусь… К Учителю не приезжают просто так… То есть я хочу сказать, что это не от хорошей жизни…
– Да уж наверное… – угрюмый Ларс подал голос впервые с тех пор, как они оставили вокзал Варанаси. – Иначе мы сами не были бы здесь… Но я всё равно не понимаю – почему именно тут, чем так важен этот ваш Учитель… Ингрид могла выбрать любой другой город, любую другую страну, если бы захотела – но нет…
Слава об Учителе, обладающем даром облегчать чужие страдания, шла по всему миру – индус десятилетиями не выходил из укромной обители и ни в чём не знал нужды. Его суровый аскетизм и витавший вокруг него дух святости бесконечно манил любопытных хиппи, ищущих новых впечатлений туристов и жаждущих просветления неофитов, которые прилетали к Учителю за тысячи километров, чтобы провести хоть немного времени рядом с необыкновенным человеком, и потом до конца жизни были осчастливлены уже одними воспоминаниями об этой встрече.
С годами личность Учителя обзавелась мощной аурой таинственности, и чем дальше, тем больше слухов появлялось вокруг этого человека. Одни поговаривали, что он прожил на этом свете уже не одну сотню лет, и что единственная причина, по которой он обладает способностью облегчать чувство вины других людей, заключается в том, что сам он далеко не так свят, как верили его наивные ученики. Других сводила с ума одна только вероятность того, что можно быть настолько грешным, чтобы стать святым и начать
Время от времени Учитель исчезал в неизвестном направлении, а по возвращению проводил обряд самоочищения, длившийся порой несколько недель, и снова продолжал обучать ищущих знания – и каждый раз ученики были на месте и смиренно ожидали возобновления духовной практики.
Дитер уже собирался ответить скептичному шведу, хоть и чувствовал, что будет непросто облечь в слова все его знания и догадки об Учителе, но Ингрид его опередила:
– Я же тебе рассказывала, Ларс! Чем ты слушал? Учитель помогает начать жизнь заново. Он как бы обнуляет карму, понимаешь? Делает что-то такое…
– Карму нельзя обнулить снаружи, Ингрид, – мягко возразил Дитер. – Это одна из тех вещей, которые можно сделать только самому. Но Учитель… он помогает избавиться от чувства вины и принять себя…
– Но всё-таки, почему именно он, этот ваш Учитель? – Упоминание о чувстве вины очевидно задело Ларса за живое. Немец не мог не заметить этого, но лезть кому-то в душу лишь затем, чтобы удовлетворить собственное любопытство, было не в его стиле. – Даже если нормальные западные психологи в чем-то окажутся бессильны, взять хотя бы… да здесь, в Индии, эти учителя на каждом шагу, разве нет? Только успевай деньги подносить…
Это была правда, которую знали все: учителей в Индии бесчисленное количество – каждый страждущий турист всегда найдёт то, что искал. Причём каждый будет на сто процентов уверен в том, что уж его-то учитель – самый что ни на есть «настоящий». В отличие от всех остальных.
Правда была и в том, что сам Дитер, когда был в Индии в прошлый раз, ходил по храмам и ашрамам в поисках «своего» учителя, в ожидании того, что «сердце подскажет, куда идти», и всё надеялся, что он вот-вот поймёт, что нашёл свой путь. Но нигде, нигде он не чувствовал, что нашёл искомое, не испытывал ощущения, что пришёл, наконец, к своей цели. Ровно до тех пор, пока не оказался в одной из десятков вихар Сарнатха.
Дитер вспомнил, как его туда занесло, и улыбнулся: судьбу решила случайно найденная на улице мелкая монетка, показавшая, что надо держать путь на север от Варанаси… Он стоял тогда ночью на набережной – одинокий, уставший и глубоко разочарованный, без цента в кармане, и был готов, если придётся, шагнуть в священные воды Ганги, чтобы остаться там навсегда. К жизни его вернул Учитель.
– Ларс, это бесполезно объяснять. Учитель – он… он такой один. Послушай, скоро ты сам всё поймёшь… Если тебе это суждено.
– Ладно, допустим… Я даже не буду спрашивать, почему у этого вашего всемогущего учителя нет нормального имени…
– Оно есть, – невозмутимо произнёс Шнауц, не сбавляя шага. Казалось, его нисколько не задевали слова сомневающегося во всём Ларса: его собственная вера в Учителя была непоколебима.
– Это неважно, – продолжал ершиться упрямый блондин. – Я хочу знать другое: почему тебе не хватило одного раза? Что, всемогущий Учитель с первого раза не помог? Или… – Ларс, прищурившись, взглянул на своего спутника, безуспешно пытаясь угадать, что им всё-таки движет: – Или это ты такой грешный?