Сети
Шрифт:
– Помнишь бабу Аннет из Розенгартена? – спросил отец после длительной паузы, очевидно выделенной Марго для осознания собственной глупости.
Марго в недоумении насупилась.
«При чем тут баба Аннет?»
– Да, батюшка.
– Мы похоронили ее той весной.
Одинокая старушка, пережившая мужа и двух сыновей, – они торговали на реке и все трое погибли в стычке с разбойниками, напавшими ночью на их судно. Марго хорошо знала эту историю, хотя она произошла до ее рождения.
– Уверена, Господь воздал ей за ее доброту, – отозвалась она со вздохом. Осенила себя крестом и на мгновение сложила ладони перед грудью.
– Родни у нее нет.
Затянутая синей поволокой речная долина вспыхнула, словно солнце выкатилось обратно из-за горизонта. Марго прикрыла и снова подняла веки. Дом? Ох… О таком подарке она и мечтать не смела.
– Благодарю вас, батюшка. – Она сползла на колени, поймала и поцеловала руку отца, которая тут же мягко водворила ее на место.
– Матушка Надия подготовит посуду, одеяла, постельное белье – все необходимое на первое время, чего не найдется у прежней хозяйки, – неторопливо продолжал батюшка, разворачивая лодку к пристани. – Я буду навещать тебя каждую субботу и воскресенье – в дни, когда мы совершаем службу в Розенгартене. А Пауль поможет с заготовкой дров и хозяйственными делами, которые тебе не под силу.
– Я не пойду за него замуж, – машинально отреагировала Марго.
– Тебя никто не заставляет. Единственное, что от тебя требуется, – быть вежливой и благодарной. Если он попросит напоить чаем, накормить, истопить баню, ты не должна отказывать.
«А если попросит постирать штаны? Остаться на ночь?»
Мужская работа по хозяйству в обмен на готовку – это почти семейная жизнь.
Черта с два! Набухать в чай соли, а если не поможет – подмешать слабительное. Марго злорадно захихикала про себя. Уж она-то сообразит, как обдурить недалекого диакона, чтобы тот заглядывал пореже.
Последовавшие далее нравоучения о нормах поведения благочестивой девушки Марго слушала вполуха, стараясь не выдавать своей радости, которая так и перла наружу. И усталый голос, и печально-задумчивое лицо отца свидетельствовали о том, что решение принято им не пять минут назад и далось оно ему нелегко. Возможно, он вообще не озвучил бы его, а выжидал бы, когда у нее из головы выветрится дурь, если бы… В жизни подчас случаются странные совпадения.
Когда бортик лодки скребнул о пристань, выцветшее небо все еще переливалось в глазах Марго красками заката. Нет, рассвета! Собственное маленькое хозяйство! В удалении от Ланца! Она с трудом удержалась, чтобы не пуститься к келейному домику вприпрыжку. Все дороги мира лежали у ее ног.
Смотреть дом поехали через два дня. Марго еле хватило терпения отстоять службу и дождаться, пока прихожане наобщаются с батюшкой Адрианом. Эту небольшую деревянную церквушку отец держал за собой и открывал два раза в неделю, чтобы избавить селян от необходимости ехать в Ланц. Совершив обряды и выслушав всех жаждущих его совета, он возвращался в монастырь, а Пауля оставлял дежурить до вечера – принимать прошения о молитвах и ухаживать за храмом.
Сидя на козлах рядом с отцом, Марго извертелась, высматривая свое будущее жилище. Батюшка не сказал о доме ничего, кроме того, что он самый ближний к озеру. Озеру, вода которого приняла кровь ее потерянной невинности. Марго вглядывалась в простирающуюся за деревьями серебристо-синюю гладь: вместо голых тел истязающих ее парней перед глазами маячили оранжевые огоньки сгоревшего греха-полена.
– Батюшка, острова далеко отсюда? – робко
– В той стороне.
Она проследила взглядом за рукой отца, указывающей вправо.
– Озеро делает изгиб, поэтому их отсюда не видно. Местные редко туда плавают. Здесь полно своих рыбных заводей. Если хочешь, Пауль потом тебе покажет и научит обращаться со снастями.
От облегчения Марго даже не стала отбрыкиваться от диакона. Ее позор остался тайной, иначе отец не говорил бы об островах с таким безразличием.
Единственная деревенская улица перешла в узкую тенистую дорожку. Телега со скрипом и грохотом спустилась под горку, протряслась вдоль плотно сбитого забора из посеревших от времени досок, и батюшка Адриан натянул вожжи. Приехали! Марго спрыгнула на землю. Опередив отца, толкнулась в запертую калитку.
– Закрыл, чтобы не шастали. – Батюшка перекинул руку через забор, скрежетнул ключ, и Марго приняла у отца амбарный замок. Он извлек из кармана рясы связку ключей. – Это тоже твое.
Крепко зажав ее в кулаке, Марго вступила в свои новые владения.
Дом прятался в глубине сада. Оба они выглядели одинаково запущенными и покинутыми. Сквозь тронутую желтизной траву проглядывала выложенная наполовину ушедшими в землю камнями дорожка. Вслед за отцом Марго обогнула по ней заросли крыжовника, несколько фруктовых деревьев и бывших грядок. Фасад выходил на озеро. Домик словно был влюблен в него и, отвернувшись от всех, любовался отражением солнца, играющего в прятки с заполонившими небо серыми облаками. Крышу широкого крыльца и окна веранды затянуло черемушником, диким виноградом, хмелем и разной дурниной. Между крыльцом, озером и лесом, отделяющим Розенгартен от соседней деревушки, раскинулась уютная поляна с удобным песчаным спуском в воду, подпорченная следами кострищ и засохшими коровьими лепешками.
– Вот черти! – ругнулся батюшка Адриан.
Марго проследила за его взглядом. Забор со стороны леса был снесен начисто. Отсутствовал также ряд досок со стороны веранды, но здесь хотя бы остались столбики и продолины, к которым они крепились. Кто-то из соседей позарился на халявный сушняк. Впрочем, за скошенную на корм скотине траву в саду им стоит сказать спасибо. Хмурясь и покусывая ноготь большого пальца, Марго побрела за отцом осматривать летнюю кухню и хозяйственные постройки, расположенные с противоположной стороны дома. Мимоходом взгляд зацепили дышащие на ветру засаленные, бывшие когда-то белыми, занавески двух окон. Судя по отсутствию осколков, стекла перекочевали в чужие рамы. Услуги Пауля придется принять. Рыбаков и желающих поживиться чужим добром имя отца, возможно, и отпугнет – не пройдет и двух дней, как соседи узнают, кому отошел бесхозный домик, – а шальные молодые дураки типа Антуана будут продолжать таскаться сюда на пикники.
Во дворике наблюдалась не менее печальная картина. Крыша хлева провалилась. Дровяник вскрыт. Все, что могло сойти за дрова, – растащено. Летняя кухня, если не считать покосившейся печной трубы, казалась целой, пока Марго не зашла внутрь. Хотя замок не взломан, здесь кто-то побывал – выдрал годные на растопку дверцы рассохшегося посудного шкафа и спер все содержимое, кроме чашек с отбитыми ручками, горелых кастрюль и покрытой дюймовым слоем жира чугунной сковородки. Глядя на следы бессовестных деяний соседей, батюшка Адриан качал головой и цокал языком. Он делал это так нарочито, что Марго думалось, в душе отец радуется внушительному объему работ для Пауля, и она показывала ему в спину кукиши.