Сеульская шестерка
Шрифт:
Даже Конхи болезненно поморщился. «Старому» Сомью будет двадцать три года. Даже для айдола это не такой уж почтенный возраст, некоторые дебютируют позже. И танцует он хорошо — не зря же в группе является главным танцором.
Они какое-то время просидели в молчании, думая каждый о своем, а потом Анджон все же вспомнил о том, с чего вообще все начиналось.
— Так что в итоге-то Китэ сказал?
— Да ничего нового. Опять грозился, что не даст выпустить альбом.
— Угроза, в которую никто не верит, потому что на альбомах он деньги на нас зарабатывает, —
— Но нервы все равно трепать будет из-за каждой песни. Причем, он сам себе противоречит. Только закончил с угрозами, как перешел к требованиям в отношении содержания этого альбома… теперь он хочет, чтобы у нас были сольные песни в альбоме. Сказал, будем выпускать по одной песне, подогревая интерес к альбому, — добавил Конхи.
Анджон устало вздохнул. В конце прошлого года они с Конхи хотели создать концептуальный альбом, вроде того, что сделал Даниэль. Чтобы не случайные песни, а цельная история. Они никогда так не делали, потому что даже не задумывались о таком формате. Для них написание песен было гонкой на выживание, а не чистым творчеством. Но сейчас-то доходы позволяют. Сама идея их по-настоящему захватила, они хотели написать трилогию из мини-альбомов, ради этого даже ушли в нетипичный для них стиль… Работали ночами, с искренним энтузиазмом, радовались каждому треку. Потом показали демо своему начальству…
Главный трек потенциального первого альбома Китэ передал своей новой любимой игрушке — группе Argent. И тогда же напомнил, что ни одна песня, записанная в стенах агентства, им не принадлежит. Любое демо, представленное агентству, становится собственностью агентства. Они сами подписали этот контракт. Саму песню, разумеется, изменили, переписали рэп-партии под вокал, тем самым сгладив уровень экспрессии, но это все еще был их текст, их бит и их мелодия.
Разумеется, после подобного заявления и, фактически, кражи титульного трека, работа над концептуальным альбомом была заброшена. И их недовольство идеей сольных треков внутри альбома было частью именно этой истории. Потому что во втором альбоме они планировали выпустить сольные треки, которые бы отражали эмоции каждого.
— И что делать будете? — спросил Сомью. — Учитывая первоначальный концепт, который мы закладывали в сольные треки, их легко могут отдать мелким засранцам.
Анджон переглянулся с Конхи: они не имели ни малейшего представления, что с этим делать.
— Мы можем протянуть до конца контракта и просто уйти? — спросил Сомью, так и не дождавшись ответа на первый вопрос.
— И да, и нет, — ответил Анджон. — Можем и протянуть, и уйти… но есть некоторые нюансы: мы должны будет начинать с абсолютного нуля.
— В смысле?
— Главная проблема в том, что все принадлежит Ssag, — пояснил Конхи, — Название группы — оно зарегистрировано на агентство. Все наши песни — мы не сможем их исполнять, Китэ не даст нам на это прав. Название фандома, наши псевдонимы, у кого они есть, все логотипы, даже наши социальные сети принадлежат агентству, нам придется заводить новые. Если мы уходим,
Сомью нахмурился и уточнил:
— Но другие группы как-то же уходят?
— Выкупают песни и права на использование названия группы, — пояснил Анджон. — Но для этого агентство должно быть заинтересовано в продаже и ставить разумную цену…
— Понятно, у нашего начальства с разумностью проблемы, — вздохнул Сомью. — Вы поэтому такие пришибленные последние месяцы?
Анджон с Конхи переглянулись и кивнули. Они не говорили об этом с группой, пытаясь найти выход самостоятельно.
— Тогда уточню, — сказал Сомью, — Каждый из вас, без оглядки на группу и поклонников, готов начинать сначала, если придется?
— В смысле? — удивился Конхи.
— Я вас знаю треть собственной жизни, поэтому причину вашего молчания угадываю без подсказок: вы думаете о том, что не все способны тратить время на раскрутку новой группы, переживаете о реакции поклонников и потере денег. Но, на мой дилетантский взгляд, лучше не будет. Если мы не уйдем с этим контрактом, мы так и останемся рабами вздорного Чихуахуа.
— Тебе двадцать три, — напомнил Конхи. — А в группе есть те, кому до армии осталось совсем немного. Не факт, что они согласятся…
— Ну вот я и узнаю, — пожал плечами Сомью, — Сам, без ваших сложностей, моральных дилемм и прочих глупостей.
Он тут же встал с дивана, практически отобрал у Конхи пустую кружку из-под кофе и направился к раковине:
— Вы, кстати, в курсе, что армию для к-поп коллективов могут отменить?
— Да, тем, у кого есть Грэмми, — хмыкнул Конхи.
— Много думаете, мало наблюдаете за миром, — ухмыльнулся Сомью, — Сейчас идет обсуждение другой концепции. Глава Person, тот серьезный дядька, на выступлении перед правительством прямо сказал: освобождение от армии для Pop Heroes хорошо, но что вы будете делать с PDS?
Анджон закашлялся:
— В смысле?
— В прямом. Они сейчас обсуждают тот факт, что группы, которые приносят много денег стране, полезнее на сцене, а не в казармах. Так что, возможно, мы тоже получим возможность не служить.
Сомью поставил кружки в раковину, но мыть, разумеется, не стал. Легкомысленно помахал им рукой и вышел из студии. Наверное, пошел разговаривать с самыми «старыми» мемберами группы. На ходу он напевал песенку на уже знакомый мотив:
— В жопу Китэ-э-э Пусть негры… — дверь захлопнулась и конец фразы они не услышали.
Впрочем, тем простор для воображения не особо большой, особенно, учитывая характер Сомью: поскольку он рано дебютировал и прошел через все неприглядные особенности к-поп сцены, у него отсутствует и стеснение, и политкорректность и чувство почтения перед старшими.
Конхи повернулся к Анджону и пораженно спросил:
— Начать все с нуля? Мы сможем?
Анджон неуверенно пожал плечами:
— Не знаю. Но, кажется, я не буду строить дом, лучше куплю квартиру и отложу деньги на случай, если будем создавать свое агентство.