Севастополь (сборник)
Шрифт:
Но из штаба МПВО позвонил Кулибаба: в Северной бухте, у Приморского бульвара, взорвалась мина, спущенная на парашюте. А от здания горкома до места взрыва никак не менее трехсот метров...
Не успел положить трубку телефона - второй взрыв. На этот раз - на перекрестке улиц Щербака и Подгорной. Туда немедленно были направлены медико-санитарная и аварийно-восстановительная команды, отряд милиции.
Ни на одну минуту в эту ночь не прерывалась связь с обкомом партии. Наша информация немедленно передавалась оттуда в Москву, в Центральный Комитет партии.
Стрельба, наконец,
Без двадцати минут пять был дан отбой воздушной тревоги. Кончилась бесконечная первая ночь войны.
Откинул маскировочные завесы на окнах. Ясное, чистое утро. Искрилась роса на листьях тополей. Солнечный луч проложил вдоль песчаной дорожки двора золотую черту.
После отбоя снова собрались члены бюро горкома. Важно было немедленно призвать население к бдительности, довести до сознания жителей Севастополя, что ночью было не очередное учение, а нападение на город, и организовать массовое оборудование укрытий. В 5 часов утра штаб Черноморского флота оповестил о вражеском налете на город.
Краткое обращение городского комитета партии и горисполкома, переданное по радио, призывало население "соблюдать порядок и спокойствие и сегодня, в воскресенье 22 июня, организованно выйти на работу".
Жизнь городских предприятий и учреждений подчинялась требованиям флота. Вот почему понадобилась работа в воскресенье.
Оставив в горкоме только дежурных, все мы отправились на предприятия.
При выходе столкнулись с Василием Петровичем Ефремовым. Оказывается, он уже успел побывать на месте падения мин.
Вид его был красноречивее всяких слов. Он вдруг сразу как-то постарел.
– Рассказывать, что видел, не буду. Увидишь сам. А памятник Погибшим кораблям стоит, - прибавил он, и улыбка тронула его сухие губы.
– Мина упала в десяти метрах, а он и не шелохнулся.
Он говорил о памятнике, сооруженном в честь кораблей, затопленных в оборону 1854 - 1855 годов, чтобы закрыть вход в Севастопольские бухты флоту противника.
...Первая мина не оставила после себя воронки. Она упала в воду у самого Приморского бульвара и сильно повредила здание санатория. А памятник - орел на мраморном цоколе, распростерший могучие крылья, - запечатленная в мраморе и бронзе слава русских моряков, - стоял нетронутый.
Большой дом на улице Щербака был разрушен до основания. Команды МПВО разбирали завалы, извлекали из-под обломков погибших.
Во время войны довелось видеть немало убитых, но первые жертвы запомнились на всю жизнь...
Многие плакали - молча, скупыми слезами. Не слышно было ни рыданий, ни крика.
Севастополь приобрел вид военного лагеря. По городу патрулировали краснофлотцы и красноармейцы в полной боевой выкладке: подсумок, за плечом винтовка со штыком, на голове каска. На улицах немало молодых людей в гражданском платье, перепоясанных ремнями, с противогазами на боку и вооруженных. Это комсомольцы. Они несли боевую вахту, помогали командам МПВО в очагах поражения, рыли щели...
У подъездов домов, возле убежищ - дежурные.
Высоко в небе барражировали над городом наши ястребки.
Полная картина ночного налета на Севастополь обрисовалась несколько позднее,
* * *
Секретари райкомов и руководители предприятий с утра сообщили: работу повсюду начали во-время. Когда я утром приехал на Морской завод - основное предприятие города, - там во всех цехах кипела работа.
В 12 часов дня Севастополь слушал по радио выступление Вячеслава Михайловича Молотова.
Слушали повсюду - на кораблях, в частях, на предприятиях, в учреждениях, на улицах. Возникали митинги.
Выступления гневные, в них ненависть к фашистам, нарушившим мирную жизнь советских людей, готовность работать, не щадя сил. Мысли всех обращены к Родине, к партии...
Война стала непреложным фактом, и горком партии и горисполком обратились к севастопольцам с призывом свято хранить боевые традиции своей Родины, своего города, самоотверженно трудиться, быть бдительными и дисциплинированными и вместе со славными моряками-черноморцами громить фашистских разбойников.
В каждом дворе, на каждом пустыре, на бульварах, площадях - словом, всюду, где имелся свободный клочок земли, рылись щели, оборудовались под убежища погреба и подвалы. Славно развернули работу команды МПВО! Через несколько дней - как воздушная тревога, весь город сможет уйти под землю!
По улицам двигался поток грузовых автомашин - областной комитет партии потребовал от нас немедленной эвакуации матерей с детьми. Созданный для этой цели горкомом штаб привлек большой актив домохозяек, учителей, комсомольцев и в первый же день войны вывез из города несколько тысяч женщин с детьми.
Вечером мы собрались снова, чтобы обсудить задачи партийной организации в связи с выступлением Вячеслава Михайловича Молотова. Прошло менее двадцати часов после ночного заседания бюро горкома, а как изменился за это время, насколько строже стал облик товарищей!
Применительно к условиям военного времени нам предстояло коренным образом перестроить работу партийных организаций на предприятиях и в учреждениях и прежде всего так поставить массово-политическую работу среди населения, чтобы каждый житель города все время был в курсе событий и население могло активно помогать фронту.
Когда в дальнейшем Севастополь оказался в кольце вражеского огня, когда бомбы, снаряды и мины выводили из строя важнейшие узлы связи, мы только потому и могли удержать в своих руках нити руководства городом, что имели постоянную связь со всеми низовыми организациями и населением.
От горкома, через райкомы и первичные партийные организации, через рядовых коммунистов и наш актив - партийных и непартийных большевиков-агитаторов протянулись крепкие нити к населению.
Указания Коммунистической партии, правительственные сообщения о событиях на фронтах Отечественной войны и боевых подвигах защитников Родины, наконец, наши собственные решения через коммунистов, агитаторов буквально на следующий день становились известны каждому севастопольцу.