Севастополь
Шрифт:
– Женщинам слова не давали, – надменно сказал человек. – Жди в своем углу, с тобой будет отдельный разговор.
– Что?! – Кэт возмущенно вскочила, сжала кулаки. – А чем это женщины хуже…
– Сиди! – Слава дернул ее за рукав, и Кэт, сжав зубы, опустилась на лавку.
Человек улыбнулся:
– Так-то лучше. Женщина должна знать свое место. Таков порядок.
– И что же тогда будет с нами? – тихо спросил Книжник.
– Это будет решать претор, – отрезал человек. – Я капеллан, я слежу за чистотой генов. Моя задача – выявить генные аномалии. Этим
Он пошел к Кэт, приказал:
– Встань!
Девушка вспыхнула, но подчинилась. Капеллан ухватил ее за подбородок, сказал жестко:
– Смотри мне в глаза! Хорошо. Покажи зубы! Покажи ладони, пошевели пальцами. Так…
Это было похоже на медосмотр в кремлевской Семинарии, впрочем, довольно поверхностный. Капеллан, видимо, руководствовался какими-то своими критериями, и Кэт им вполне удовлетворяла. Отпустив ее, он указал на Книжника:
– Ты! Иди сюда.
Книжник робко приблизился. Капеллан пристально поглядел ему в глаза и вдруг спросил:
– Книгочей, что ли?
– Что? – не понял семинарист.
– Умник, спрашиваю? Книги читаешь?
– Читаю…
– Понятно, – усмехнулся капеллан, и Книжник вдруг понял, что ничего хорошего эта усмешка не сулит.
– А что – плохо быть умным? – поинтересовался он, пока капеллан помечал что-то в своем свитке.
– А чего хорошего? – не поднимая глаз, сказал капеллан. – При приобщении к порядку умники страдают больше всех. Многие дохнут с непривычки. Лишние знания – лишние страдания.
Книжник ощутил струйку ледяного пота между лопатками. Такого выпада он не ожидал. Лишь спросил робко:
– А что, порядок не предполагает знаний?
– Порядок предполагает упорядоченные знания. Те, что нужны для поддержания порядка. А в твоих глазах я вижу другое.
– И что же там, в моих глазах?
– Хаос.
Книжник застыл, не зная, что возразить. Оказывается, бывают другие представления о знаниях и их пользе, отличные от тех, которым его обучали! Вот так – век живи, век учись, как бы нелепо это ни звучало в данном контексте. Наверное, он не нашел бы, что возразить, но на помощь пришел Слава:
– Скажи ему, кто ты есть!
– Что? – капеллан метнул взгляд в сторону Славы, глядевшего на него из-под низко надвинутого капюшона.
– Скажи, что ты княжий советник. Что если они тебя тронут – будут иметь дело с Кремлем.
– Кремль? – казалось, капеллан не сразу понял, о чем речь. Затем вдруг выпрямился, впился в Книжника взглядом. – При чем здесь Кремль?
– Я кремлевский, – сказал Книжник предательски севшим голосом. – Из Москвы…
– Лжешь! – капеллан побледнел, снова впился в него взглядом, будто пытаясь просверлить насквозь. – Кремль уничтожен во время Последней Войны.
– Кремль жив, – твердо сказал Книжник. – И живы его защитники. Нас много, среди нас – мастеровые, ученые, воины. Мы побеждаем врагов и становимся сильнее, мы исследуем новые территории и распространяем свое влияние на новые земли. Мы возрождаем цивилизацию, мы поднимаем из пепла страну… – с каждым словом голос Книжника становился все тверже, он все больше
Осознав, что взял верную линию, Книжник повторил, уже отчетливо и твердо:
– Да, я кремлевский. И я – советник князя. И если со мной что-то случится, меня будут искать – кремлевская дружина придет за мной.
Это была ложь и явный перебор: капеллана не впечатлили угрозы. Но факт существования Кремля заставил его задуматься. Он ткнул пальцем в грудь семинариста:
– Ты! Пойдешь со мной. Все это расскажешь совету. Там и решится твоя судьба.
– А они? – парень кивнул в сторону друзей.
– Женщину отправят на комплексную проверку генофонда и подготовят к воспроизводству, – небрежно сказал капеллан. – А этого – на черную работу или в расход. Он же из Балаклавы – по татуировкам видно, а они там все муты в той или иной степени, – в голосе капеллана прозвучало нескрываемое презрение. – Так что забудь о них. Думай о собственной жизни – она сейчас тоже стоит немного.
В дверном проеме мелькнули растерянные лица товарищей – и скрылись за тяжелой дверью. Двое бронированных бойцов повели его по темному коридору вслед за капелланом. Книжник шел и, сжав зубы, думал только о том, как вытащить друзей из новой беды.
А ведь был еще Зигфрид – и про него неизвестно ровным счетом ничего.
Он стоял в центре небольшого круглого зала, обстановкой мало отличавшегося от камеры, в которой остались товарищи. Вообще, складывалось ощущение, что обитатели крепости приверженцы аскетизма, а устройство их жизни близко к спартанскому. По крайней мере, никаких излишеств, кроме необычной брони защитников крепости, он не заметил.
Сейчас, в центре круга, образованного пятью грубыми креслами с высокими спинками, он ощутил себя букашкой, попавшей между зубьев огромной безжалостной машины. Ведь эти люди, смотревшие на него сверху вниз, были тверды, как сталь, и так же холодны. Семинарист не представлял, как придать своим словам убедительности, да и можно ли убедить их хоть в чем-то.
Помимо капеллана Совет состоял из претора, двух центурионов и консула – так их назвал капеллан при встрече. Книжник не успел толком разобраться в функциях этих должностных лиц, но понял, что они здесь обладают всей полнотой власти. Разговор больше походил на допрос и вел его в основном претор, наделенный, видимо, какими-то судебными полномочиями:
– Ты знаешь, перед кем стоишь, где находишься?
– Это какая-то крепость… – Книжник напряг память, пытаясь вспомнить что-то, вертевшееся на языке. – Простите, я плохо знаю ваши места.
Сидевшие в креслах переглянулись, первый центурион усмехнулся:
– Похоже на то. Иначе ты бы уже ползал на коленях, умоляя о пощаде.
Неожиданно включился сварливый дух противоречия, и семинарист едко возразил:
– Возможно, так бы повели себя вы – у ног кремлевского князя!
Первый центурион вспыхнул, второй, напротив, тихо рассмеялся: