Севастопольская страда (Часть 1)
Шрифт:
Прибыв к Екатерининской пристани, светлейший со свитой не ждал баркаса с лошадьми и пошел к библиотеке Морского собрания. Витя и Бобров сияли от своей удачи: они были в городе, в котором то справа, то слева падали ядра и рвались бомбы, и идти можно было куда угодно.
Но им хотелось прежде всего знать, зачем сюда переправился Меншиков. Может быть, думает он двинуть на союзников свою армию с Бельбека во фланг? Но что же может он рассмотреть в телескоп с библиотеки, когда на сухопутье везде такой сплошной дым?
Они
– Куда он?
– спросил Бобров Витю.
– Неужели на Корабельную?
– недоуменно спросил Боброва Витя.
VII
Когда Корнилов вернулся с бастиона в город, было уже девять утра. Он хотел было двинуться прямо на Малахов, к Истомину, но вспомнил об арестантах и поскакал к острогу.
– Вызови караульного начальника, - приказал он часовому.
Часовой ударил в колокол.
– Ну, не дико ли это?
– обратился Корнилов к одному из своих флаг-офицеров, капитан-лейтенанту Попову.
– Тут адская канонада, - я боюсь, что у нас и снарядов не хватит: с часу на час ожидаем штурма, - а колодники сидят за решетками и при них караул, как в мирное время!
Вышел на вызов часового караульный начальник, подпоручик Минского полка, и застыл в ожидании с рукой у козырька.
– Сделайте вот что, - обратился к нему Корнилов.
– Сейчас же всех арестантов, не прикованных к тачкам, ведите на Малахов. Я буду туда следом за вами и распоряжусь, что вам делать.
– Ваше превосходительство, караульный начальник... не имеет права отлучаться со своего поста!
– несколько запинаясь, ответил подпоручик адмиралу, явно как будто незнакомому с уставом гарнизонной службы.
– Вы знаете, кто я?.. Я - Корнилов!
– Так точно, знаю, ваше превосходительство...
Подпоручик смотрел на адмирала, как полагалось смотреть на высшее начальство, но не поворачивался кругом, щелкнув по форме каблуками, и не мчался опрометью исполнять приказ, столь странный для его сознания.
– Над вами есть дежурный по караулам, кроме того - тюремное начальство, - заметил его замешательство Корнилов.
– Вот вам моя визитная карточка, - это взамен моего письменного приказа вам. И сейчас же выводите всех арестантов на плац.
Только получив карточку, повернул налево кругом подпоручик и пошел к воротам острога, четко отбивая шаг.
Острог был большой. До тысячи арестантов, исполняя приказ, высыпало минут через десять из ворот на площадь. Они были возбужденно-радостны, как будто получали полную свободу, а эта свобода была только подаренная им возможность умереть на бастионе.
Но человек завистлив: колодники, прикованные к тачкам, подняли крик, чтобы выпустили и их туда, где сражаются с врагами.
– Какие люди! Какие прекрасные люди!
–
Бритоголовые, в странных здесь, вне острога, арестантских бушлатах и серых суконных бескозырках, бородатые, бледные тюремной бледностью люди сами строились в шеренги, а когда построились наконец, Корнилов прокричал им в неподдельном волнении:
– Братцы! Теперь не время вспоминать ваши вины, - забудем их! Вспомните, что вы русские, - слышите, как громят Севастополь враги, - идем защищать его!.. За мною! Ма-арш!
– Ура-а-а!
– далеко перекричали канонаду арестанты и двинулись за Корниловым, сами соблюдая равнение и ногу.
Флаг-офицерам показалось несколько неудобным ехать впереди арестантов; но канонада, доносившаяся со стороны Малахова кургана, была гораздо внушительнее и грознее, чем там, на пятом и шестом бастионах, и всем страшно было за пылкого адмирала.
Никто из них, и сам Корнилов также, ничего еще не ел и не пил с самого утра, и всем хотелось выпить хоть по стакану чаю; поэтому один из них, Лихачев, напомнил Корнилову, что буйки накануне расставлялись противником недаром, и не худо бы на всякий случай посмотреть с библиотеки на море, не собираются ли и оттуда тучи.
– Вы правы, - согласился Корнилов, - а я совсем как-то выпустил это из вида... Конечно, мы должны ждать еще сюрприза и с моря.
И батальон арестантов пошел дальше, а Корнилов повернул к библиотеке.
Но сколько ни стремились все разглядеть что-нибудь подозрительное в море перед рейдом, там было пустынно; эскадра же союзников стояла, как и раньше, у устья Качи.
В двух шагах от библиотеки был дом Волохова, и Корнилов вспомнил, что там дожидается его, чтобы ехать курьером в Николаев, капитан-лейтенант Христофоров, а у него еще не дописано начатое было письмо жене.
И он зашел к себе на квартиру, наскоро, обжигаясь, проглотил стакан горячего чаю, наскоро дописал письмо жене и передал его Христофорову вместе с отцовскими золотыми часами и только что приготовился выйти, чтобы ехать на Малахов, как вошел лейтенант Стеценко.
– Ваше превосходительство, его светлость просит вас к себе.
– Вот как! Он здесь! Где именно?
– Возле библиотеки.
– А я как раз собрался ехать на Малахов.
– Его светлость только что оттуда.
– А-а! Ну, что там, как?.. Я только что послал туда арестантов.
– Мы их встретили, ваше превосходительство.
Стеценко не сказал, конечно, Корнилову, что, встретив колонну арестантов и узнав, куда они идут и кто их послал, Меншиков сделал одну из своих гримас, в которые умел вкладывать, по обыкновению, очень много невысказанного, неудобного для высказывания вслух.